Первый морской путь в индию. Антипаломничество Афанасия Никитина за границу: татарский рэкет, нагие индусы и заморские верования

06.07.2023

Причины поиска морского пути в Индию

В середине ХІІІ века все стало меняться. Сначала монголы завоевали Багдад, богатейший город, бывший крупным перевалочным пунктом на Великом Шелковом пути. Для них торговля не была приоритетом, поэтому путь товаров из Китая и Индии в Европу усложнился . Вслед за Багдадом пал и арабский халифат, а ведь через его территорию в Месопотамии шли главные поставки восточных товаров на запад. И наконец в 1291 году европейцы потеряли город Сен-Жан д’Акр - последний свой бастион на Востоке, который как-то поддерживал угасающую торговлю. С этого момента торговля Европы с Индией и Китаем почти полностью прекратилась. Теперь ею полностью заведовали арабские торговцы, получавшие от этого баснословные дивиденды.

Первая попытка

Требовалось искать другой путь по морю. Однако его европейцы не знали. Тем не менее сразу же после потери Сен-Жан д’Акра из Генуи снаряжается экспедиция в Индию. В источниках того времени сообщается о братьях Вивальди , которые вышли в море на двух галерах, снаряженных съестными припасами, водой и остальными необходимыми вещами. Свои корабли они направили в марокканскую Сеуту, чтобы дальше поплыть в океан, найти индийские страны и купить там прибыльные товары. Достигли ли они Индии - об этом достоверных сведений нет. Известно только, что после 1300 года появились морские карты, на которых довольно-таки точно были показаны очертания африканского материка. Это позволяет предположить, что братьям Вивальди, как минимум, удалось обойти Африку с юга.

Португальская эстафета

Следующая попытка была сделана спустя 150 лет благодаря появлению новых морских технологий и кораблей. В этот раз уже венецианец Альвизе Кадамосто в 1455 году добрался и смог исследовать устье реки Гамбии. После него инициатива перешла к португальцам, которые очень активно стали продвигаться на юг вдоль африканского побережья. Спустя 30 лет после Кадамосто Диогу Канн смог пройти дальше него. В 1484-1485 годах он вышел к берегам Юго-Западной Африки. Буквально в спину ему двинулся Бартоломео Диаш , достигший в 1488 году крайней южной точки африканского континента, названной им мыс Бурь. Правда, король Генрих Мореплаватель не согласился с ним и переименовал его в мыс Доброй Надежды. Диаш обогнул мыс и доказал, что дорога в Индийский океан из Атлантического есть. Однако сильнейший шторм и последовавший за этим бунт команды заставили его повернуть назад.

Но опыт, полученный Бартоломео Диашем, не пропал. Его использовали при постройке кораблей для следующей экспедиции и прокладке маршрута. Суда сооружали особой конструкции, так как Диаш посчитал традиционные каравеллы неподходящими для столь серьезного плавания.

В помощь будущим мореплавателям в Индию по суше послали Педро да Ковилху , хорошо владеющего арабскими языками, с задачей сбора максимально большего количества информации о морских портах Восточной Африки и Индии. Со своей задачей путешественник справился блестяще. Не следует забывать, что в великой географической гонке извечный соперник Португалии - Испания устами Христофора Колумба заявила об открытии западного пути в Индию. Но кто же на самом деле открыл морской путь в Индию?

Экспедиция Васко да Гама

К лету 1497 года флотилия кораблей из 4 судов была полностью готова для дальней экспедиции в Индию. Король Мануэль I, взошедший на португальский трон, лично назначил командовать этой флотилией командора Васко да Гама . Этот искушенный в дворцовых интригах умный и грамотный человек как нельзя более удачно подходил на роль исследователя-мореплавателя. Бартоломео Диаш, с самого начала курировавший подготовку новой экспедиции, вплоть до отплытия руководил подготовкой к плаванию Васко да Гама.

Наконец 8 июля 1497 года последние подготовительные мероприятия закончились, и все четыре корабля Васко да Гамы отправились в плавание . На их борту были 170 лучших португальских моряков, часть из которых ходила в плавание еще с Диашем. На морских судах установили самые современные навигационные приборы и взяли наиболее точные карты. Сам Бартоломео Диаш сопровождал флотилию на начальном этапе.

Спустя неделю корабли достигли Канар, откуда повернули в сторону островов Зеленого мыса. Там Диаш сошел на берег, а экспедиция уже самостоятельно отправилась дальше. Для того чтобы обойти стороной полосу штилей в Гвинейском заливе, корабли повернули на запад и, сделав гигантскую петлю, вновь вернулись на свой маршрут, повернув в сторону Южной Африки.

Васко да Гама (1469-1524)

Португальский мореплаватель. В 1497-1499 гг. совершил плавание из Лиссабона в Индию, обогнув Африку, и обратно, впервые проложив морской путь из Европы в Южную Азию.

В 1524 г. был назначен вице-королем Индии. Умер в Индии во время третьего плавания. Его прах был переправлен в Португалию в 1538 г.

Вдоль африканского континента

Рождество три оставшихся корабля экспедиции (одно судно затонуло неподалеку от мыса Доброй Надежды) уже отмечали, двигаясь вдоль восточного побережья Африки на север. Плавание было сложным: мешало встречное юго-западное течение. Тем не менее, пройдя 2700 км, 2 марта корабли прибыли в Мозамбик . К сожалению, хотя португальцы и не пожалели средств на оснащение экспедиции, они просчитались в качестве своих товаров и подарков. Не лучшую роль сыграло и полное отсутствие у командора да Гама дипломатического дара. Пытаясь наладить отношения с правящим в Мозамбике султаном, своими недорогими подарками португальцы только испортили с ним отношения. Пришлось экспедиции, как говорится, при своих интересах отправляться дальше в надежде на более хороший прием.

Пройдя еще 1300 км, корабли добрались до Момбасса , но и там хорошо дела не пошли. И только в следующем порту Малинди прием оказался лучше. Тамошний правитель даже дал Васко да Гама своего лучшего навигатора Ахмеда ибн Маджида, который и довел экспедицию до места назначения.

1498 год - открытие Индии!

20 мая 1498 года корабли ошвартовались в порту Каликут . Здесь, на Малабарском побережье Индии, находился центр торговли специями. У португальцев отношения с местным принцем и мусульманскими торговцами, к сожалению, не сложились, а затем и вовсе ухудшились настолько, что корабли не смогли пристойно подготовиться к обратной дороге. После жестокого скандала, окончившегося захватом заложников с обеих сторон, экспедиция, даже не дождавшись попутного ветра, ушла из порта.

Трудная дорога домой

Дорога назад до Малинди через Аравийское море была крайне тяжелой. 3700 км корабли шли целых 3 месяца, во время которых от цинги умерло 30 человек. Спасла оставшихся моряков только доброта султана Малинди, поставившего на корабли апельсины и свежее мясо. Здесь же пришлось сжечь корабль «Сан-Рафаэль» по причине плохого состояния и отсутствия команды. Члены его экипажа были распределены по оставшимся кораблям.

Дальше дела пошли лучше, и во второй половине марта корабли экспедиции повернули на север вдоль западного побережья Африки. Но даже отсюда до родной им Португалии потребовалось плыть полгода . Только 18 сентября 1499 года, пройдя по морям 38600 км, очень потрепанные, корабли вернулись в Лиссабон. В подтверждение правильности пути королю был привезен подарок - золотой идол массой 27 килограммов, глаза которого были изумрудными, а на груди сверкал рубин размером с грецкий орех. Триумф короля Мануэля I и Васко да Гама был полным. И хотя на родину смогли вернуться менее трети моряков из экипажей кораблей, они смогли открыть для своей страны гигантские возможности, которыми она очень скоро воспользовалась.

Открытие Васко да Гама морской дороги в Индию определило дальнейший ход истории. После него началась стремительная серия событий, изменивших мир. Уже в следующем году в Индию отправилась целая эскадра из 13 судов под руководством адмирала Кабрала. Не прошло и полувека с момента похода Васко да Гама, а Португалия смогла дотянуться до Японии , основав при этом гигантскую империю. Но, хотя в дальнейшем этот морской путь стал в буквальном смысле обыденным, подвиг средневековых мореплавателей был в том, что они явились первыми.

В современном мире в честь мореплавателя Васко да Гамы названы некоторые географические объекты:

Самый длинный мост в Европе через реку Тежу в Лиссабоне;

Город в Индии в штате Гоа, примерно в 5 км от аэропорта Даболим;

Крупный ударный кратер на видимой стороне Луны.

Контакты между азиатскими странами и Россией имелись с давних пор. Но вот о купцах или путешественниках, достигших сказочных стран Востока, до XV века почти ничего не известно. Первым русским человеком, который не просто достиг Индии, но и описал свое пребывание в других странах (знаменитое «Хождение за три моря»), был Афанасий Никитин.

Зачем поехал

Афанасий Никитин был тверским купцом. Тверь во второй половине XV века процветала, была торговым центром: сюда стекалось множество купцов из разных стран. Эти торговцы разносили вести о невиданных и богатейших восточных странах. Решив попытать счастья, Афанасий Никитин в середине 1460-х гг. отправился в торговую экспедицию в кавказское княжество Ширван.

Какие страны посетил

В районе Астрахани русский купец и его спутники были ограблены войском хана Касима. У них не осталось никакого имущества, и каждый отправился туда, куда его «понесли очи». Сам же Никитин домой не повернул, а пошел дальше: на Кавказ (Дербент, Баку), затем он перебрался через Каспийское море и побрел в персидские страны, ну а потом отправился в Индию. Затосковав по Родине, он пустился в обратный путь. Однако до родной Твери дойти ему было не суждено. В 1475 году он умер в районе Смоленска.

Путь Афанасия Никитина в Индию и обратно

Зачем он отправился так далеко

Несмотря на то, что Никитин оставил после себя подробные заметки о своем хождении, очень многие вещи остаются неясными. Например, почему после нападения хана Касима он не захотел возвращаться домой, как некоторые другие купцы, а продолжил путь? И зачем он решил дойти до самой Индии?

Некоторые исследователи отмечают, что причина очень проста: потеряв почти все свои пожитки, Никитин испугался, что дома он бы попал в долговую яму. Да и возвращаться с пустыми руками было бы позором. Поэтому он решил идти по торговым городам дальше, занимаясь перепродажей товаров. Каждый раз решал пройти еще «немножко», попасть на другой рынок, чтобы попытать счастья там. Однако никаких торговых успехов это путешествие ему так и не принесло. Единственная его операция - продажа жеребца - и та пошла ему в убыток. Да и на протяжении всех своих заметок купец сокрушается, что мусульманские торговцы его обманули. Дело в том, что никаких особенных товаров в восточных странах не было, на его взгляд, только перец да краски. Но зато много разбойников и высокие пошлины.

Другой вопрос, почему Афанасий Никитин отправился именно этим путем, также получает вполне простой ответ. Будучи осторожным купцом, он идет только по известным ему городам Волжского торгового пути, соединявшего Россию с южными странами. А достигнув Ирана, он пошел по знаменитому тогда торговому пути в Индию.

Почему его путешествие столь необычно

Что отличало путешествия Никитина от остальных - это длительность его торгового пути. Он передвигался от одного торгового центра к другому и в результате достиг таких мест, которые до этого русскими купцами не посещались.

Памятник Афанасию Никитину в Твери

А так как никакого конечного пункта назначения у русского купца не было, то он путешествовал не спеша, всматриваясь в другие культуры, народы. Свои яркие и точные наблюдения Афанасий Никитин записывал (правда, не совсем понятно когда: во время путешествий или уже на обратном пути) и стал первым из всех русских, оставившим впечатления о культурных особенностях, нравах, политическом строе других стран. Его заметки - первый образец такого рода сочинений. Он дивился черным людям, их «полуголым» нарядам, сетовал, что ходят, не прикрыв «срам», много постоянно беременных женщин. Да к тому же и еда у иностранцев плохая: не едят никакого мяса, а только рис, травы разные, масло и молоко. Его удивляло и существование аж 82 религий у индийцев! Описания Афанасия Никитина настолько интересны, что по его материалам можно восстанавливать историю государства Бахманидов.

Стал ли Афанасий Никитин вероотступником

Еще одна загадка записок Афанасия Никитина - стал ли он вероотступником (тяжкий грех по тем временам) и принял ли ислам во время экспедиции? Дело в том, что в «Хождениях» есть момент, когда мусульмане приказывали русскому купцу под угрозой смерти и похищения его единственного жеребца (которого он собирался продать) принять ислам. Русский торговец написал, что его спас случайный прохожий, и он остался при своей вере. Однако дальнейшее повествование заставляет сомневаться в его словах (речь идет, безусловно, об оригинальном тексте). Он стал часто писать на «бесермянском» языке (купец выучил арабский, персидский, тюркский языки), восхвалял Аллаха, вставлял исламские молитвы, а затем вообще написал, что его вера погибла, и он соблюдал мусульманские посты.

Некоторые исследователи уверены, что русский купец перешел в ислам. Однако другие отмечают (например, Лурье), что Афанасий Никитин лишь делал вид, что принял ислам, а иностранными словами пытался скрыть некоторые сюжеты, которые бы принесли ему неприятности на Руси.

Впрочем, ответить на этот вопрос смог бы только сам русский купец. Кроме того, до сих пор ничего нельзя сказать точно ни о социальном положении купца, ни о его образовании. А потому нередко Афанасия Никитина, первого русского человека, пересекшего три моря, называют «загадочной фигурой».

9 марта 1500 года из устья реки Тахо вышла флотилия из 13 кораблей и взяла курс на юго-запад. За кормой остался торжественный Лиссабон с толпой горожан. Очередную экспедицию в Индию отправляли с помпезностью на самом высоком, государственном, уровне – среди провожающих корабли были первые лица Португалии во главе с самим королем Мануэлом I, прозванным Счастливым. Стремление закрепить успех вернувшегося из Индии Васко да Гамы вдохновило монарха и его окружение на организацию гораздо более масштабного предприятия, чем предыдущая, фактически разведывательная, миссия. Личный состав уходящей в далекий и едва знакомый путь эскадры насчитывал около 1500 человек – с целью заключения прочных торговых отношений с Индией. Более тысячи человек из них были хорошо вооруженными и опытными воинами.

Отплытие Васко да Гама в Индию. Картина художника Альфредо Роке Гамейро

В тени могущественного соседа

Португальцы долго отвоевывали себе место под жарким пиренейским солнцем – как и у их ближайших соседей-христиан, испанцев, главным препятствием в этом кропотливом занятии являлись мавританские государства. Ко второй половине XIII века португальцам удалось закрепить за собой юго-запад полуострова и осмотреться. Источников благосостояния у небольшого королевства было немного, а соседей, с которыми надо было держать себя настороже, – хоть отбавляй. И это были не только мавры – расположенные по соседству христианские королевства превращались из союзников во врагов с легкостью клинка, выхватываемого из ножен.

Довольно скромные собственные доходы едва позволяли поддерживать чулки, кои из-за далеко не миролюбивого и спокойного окружения приходилось носить в виде кольчужных шосс. Оставалась торговля, ремесло хоть и не такое благородное, как война с неверными, но зато весьма прибыльное. Однако путей для успешного осуществления торговой экспансии в средиземноморском регионе было не так уж много, особенно для не очень большого, не очень сильного и могущественного государства. Торговый бизнес с восточными странами прочно держали в своих цепких руках морские республики-корпорации – Венеция и Генуя, а конкуренты им были не нужны. Их коллега по цеху, Ганзейский союз, контролировал морские пути на Балтике и в значительной акватории Северной Европы.

Оставался вакантным путь на юг – вдоль малоисследованного африканского континента, и, разумеется, простиравшийся на запад беспредельный пугающий океан, благоговейно именуемый Морем мрака. Его час еще не настал. Португальцы начали активно развивать всё, что каким-то образом было связано с морем. Среди сведущих в просоленном ремесле итальянцев, в первую очередь выходцев из Генуи и Венеции, набирались опытные капитаны, матросы и кораблестроители. В Португалии приступили к постройке собственных верфей и судов.

Предполагаемый портрет Энрике Мореплавателя

Вскоре вложенные силы и средства стали понемногу, постепенно, давать видимые результаты. В 1341 году португальский мореплаватель Мануэл Пезаньо достиг Канарских островов. В августе 1415 года армия и флот короля Жуана I захватила Сеуту, создав тем самым первый опорный пункт на Африканском континенте, имевший важнейшее стратегическое значение. В военной экспедиции приняли участие, в числе прочих, и пятеро сыновей монарха. Наиболее ярко и отважно себя проявил третий сын короля Энрике.

По прошествии многих лет он получит уважительное прозвище Мореплаватель. Вклад этого человека в становление Португалии как великой морской державы сложно переоценить. В 1420 году принц Энрике стал гроссмейстером ордена Христа и, используя ресурсы и возможности этой организации, построил на мысе Сагриш первую португальскую обсерваторию. Тут же была расположена и морская школа, готовившая кадры для крепнувшего флота. Ознакомившись с путевыми заметками итальянца Марко Поло, принц Энрике повелел собирать всю доступную информацию о далекой и богатой Индии, достижение которой он ставил наиболее приоритетной задачей Португалии.

Нуну Гонсалвеш, художник XV века. Полиптих святого Винсента. На третьей части, так называемой «Панели князя», предположительно изображен Энрике Мореплаватель

Кроме того, принц предполагал завоевать Марокко, чтобы упрочить положение в Африке. Как человек разносторонних знаний и интересов, Энрике имел хорошее представление о системе Транссахарских торговых караванов, широко распространенной еще во времена Рима и Карфагена. В политических реалиях XV века доступ к богатствам Западной и Экваториальной Африки был закрыт наличием крайне враждебных мусульманских государств Леванта. Обладание Марокко или Мавританией позволило бы Португалии прорубить своеобразное окно в Африку.

Инфант Фернандо, причислен католической церковью к лику блаженных

Однако подобные стратегические затеи, требовавшие огромных ресурсов, которых у небольшого королевства было в обрез, начали пробуксовывать. Одна за другой военные экспедиции терпели неудачу – в 1438 году в плен к маврам угодил даже младший сын короля, Фернандо, который там и скончался, не дождавшись освобождения.

Вектор внешнеполитических усилий окончательно направился в сторону достижения богатых источников дохода от торговли морским путем. В 1419 г. португальцами открыт остовов Мадейра, в 1427 г. под контроль Лиссабона переходят вновь открытые Азорские острова. Шаг за шагом португальцы продвигались к югу – по давно забытым в Европе маршрутам и водам. В 30–40-е гг. XV века каравеллы, оснащенные косым латинским парусом, чье широкое внедрение также приписывается принцу Энрике, форсируют мыс Бохадор, а позже достигают Сенегала и Гамбии, крайне удаленных земель по меркам того времени.

Современная реплика португальской каравеллы с косым парусом

Предприимчивые португальцы сноровисто налаживают торговлю с местным населением – в метрополию устремился становящийся всё более полноводным поток слоновой кости, золота, благовоний и чернокожих невольников. Торговля последними вскоре стала такой выгодной, что для концентрации прибыли на нее была объявлена государственная монополия. На вновь открытых территориях основываются укрепленные поселения, являвшиеся опорными пунктами.

Пока соседи по полуострову, Арагон и Кастилия, готовились к окончательному решению мавританского вопроса, победоносному и ликвидации вконец деградировавшего Гранадского эмирата, Португалия постепенно богатела. Принц Энрике Мореплаватель скончался в 1460 году, оставив после себя крепнущую морскую державу, готовую бросить вызов доселе внушающему почти мистический ужас Морю мрака. И хотя при жизни этого незаурядного государственного деятеля Португалия не достигла берегов загадочной Индии, приданный им геополитический импульс позволил осуществить эту задачу до конца столетия.

Первый из многих. Васко да Гама

Смерть принца Энрике ни в коем случае не остановила португальскую экспансию. В 1460–1470-х годах удалось закрепиться в Сьерра-Леоне и на Берегу Слоновой Кости. В 1471 г. пал Танжер, значительно усилив позиции Лиссабона в Северной Африке. Португалия больше не является европейским захолустьем – успехи в мореплавании и торговле делают эту небольшую страну широко известной. Баснословная прибыль и выгода привлекают к снаряжению экспедиций в Африку средства богатых венецианских и генуэзских купцов, соседи испанцы, будучи связаны еще не оконченной Реконкистой, недовольно завидуют и мечтают о собственных колониях. Однако далекая Индия и другие экзотические восточные страны остаются по-прежнему далекими и мало отличимыми от мифов и побасенок, которые вовсю рассказывают в припортовых кабачках Европы.

В конце 70-х – начале 80-х годов XV столетия королевский двор поначалу Его Величества Афонсу V Африканского, а потом и Жуана II энергично осаждал всеми доступными средствами молодой настойчивый генуэзец по имени . Его неотступной мыслью, которую он пытался донести до сознания португальских монархов, было достижение Индии путем плавания в западном направлении. Убежденность Колона базировалась на мнении ученого картографа Паоло Тосканелли и набиравшей обороты идеи о шарообразности Земли.

Однако правители Португалии не без основания считали себя специалистами в морском деле и с пока еще благодушным высокомерием советовали генуэзцу немного поостыть и заняться чем-нибудь более полезным. Например, испытать на прочность терпение соседей – короля Фердинанда и королевы Изабеллы. В конце концов, не добившись понимания в Португалии, Колон отправился в соседнюю Испанию, где полным ходом шла подготовка к овладению Гранадой.

В конце 80-хх гг. XV века Португалия сделала еще один большой шаг к достижению цели, поставленной перед ней Энрике Мореплавателем. В 1488 году экспедиция Бартоломеу Диаша открывает далеко на юге мыс, получивший с легкой руки короля Жуана II название мыса Доброй Надежды. Диаш обнаружил, что африканский берег поворачивает к северу – тем самым он достиг южной точки Африки.

Однако еще до успешного возвращения Диаша в Португалию у короля Жуана II появились дополнительная уверенность в правильности выбранной им стратегии поиска Индии. В 1484 году в Лиссабон был доставлен вождь одного из племен, обитавших на берегу Гвинейского залива. Он сообщил, что в 12 месяцах сухопутного пути на восток лежит большое и могущественное государство – очевидно, речь шла об Эфиопии. Не ограничиваясь сведениями, полученными от туземца, который мог и привирать для солидности, король принял решение провести настоящую разведывательную экспедицию.

В Иерусалим были направлены два монаха – Педро Антонио и Педро де Монтаройо – с целью сбора ценной информации в этом городе, являвшемся перекрестком, на котором можно было встретить паломников разного вероисповедания. Прибыв в Иерусалим, монахи смогли вступить в контакт со своими коллегами – монахами из Эфиопии и получить некоторые сведения о странах Востока. Проникнуть далее вглубь Ближнего Востока португальские разведчики не решились, поскольку не владели арабским языком.

Удовлетворенный успешной миссией монахов, прагматичный Жуан II отправил по тому же пути новых разведчиков. В отличие от своих предшественников, Педру де Кавильян и Гонсало ла Павиа бегло говорили по-арабски. Их непосредственным заданием было проникнуть в Эфиопию и достичь Индии. Под видом паломников, что в изобилии направлялись на Восток, обоим королевским разведчикам удалось беспрепятственно достичь Синайского полуострова. Здесь их пути разошлись: де Кавильян через Аден, используя регулярное морское сообщение арабских купцов с Индостаном, смог достичь вожделенной Индии. Он посетил несколько городов, среди которых были Каликут и Гоа.

Вполне возможно, что он был первым португальцем, которому удалось проникнуть в эту часть света. Обратно де Кавильян также вернулся через Аден и прибыл в Каир. В этом городе его уже ждали посланники короля Жуана II – два неприметных еврея, которым путешественник вручил подробнейший отчет обо всём увиденном и услышанном. Де Кавильян настоятельно просил передать королю, что Индии можно достигнуть, двигаясь вдоль побережья Африки. Его товарищу по разведывательной миссии Гонсало ла Павиа повезло меньше – он скончался вдали от родины в Египте.

Не останавливаясь на достигнутом, Педру де Кавильян решил проникнуть и в Эфиопию. Он успешно справился с заданием и настолько пришелся ко двору местного правителя, что, будучи одаренным поместьями, должностями и почестями, женился и там и остался. В 1520 году посланник португальского короля в Эфиопии встретил де Кавильяна в свите негуса. По другим сведениям, португальца умышленно удержали от возвращения в Португалию с целью предотвращения утечки информации.

Направление, в котором следовало искать путь к Индии, в Лиссабоне в принципе уже не подвергалось сомнениям. А вскоре определились и с кандидатом, который возглавит это предприятие. Компетентность такого опытного мореплавателя, как Бартоломеу Диаш, была общеизвестна, однако, возможно, его способности руководителя вызывали некоторые сомнения. При достижении южной оконечности Африки на его кораблях экипажи вышли из повиновения, требуя возвращения в Португалию. И Диаш не смог переубедить своих подчиненных. Нужен был руководитель, менее склонный к компромиссам и уговорам.

Васко да Гама. Грегорио Лопеш, португальский художник конца XV – первой половины XVI века

В 1492 году французские корсары захватили груженную ценным грузом португальскую каравеллу. Провести ответные мероприятия, которые должны были подтолкнуть французского короля к некоторым раздумьям о поведении его подданных, было поручено 32-летнему малоизвестному дворянину по имени Васко да Гама. На быстроходном корабле он побывал в портах Португалии и от имени Жуана II захватил все французские корабли, находящиеся в водах королевства. Тем самым Жуан II мог спокойно угрожать своему французскому коллеге конфискацией товаров, если тот не накажет корсаров. Васко да Гама блестяще справился со сложным поручением.

Успешный взлет карьеры инициативного и умевшего в критических ситуациях вести себя очень жестко португальца пришелся на момент, когда Пиренейский полуостров был взбудоражен известием о возвращении «фантазера» Кристобаля Колона на корабле, груженном всякими экзотическими диковинками. Генуэзцу удалось заручиться поддержкой королевы Изабеллы и отправиться, наконец, в свое легендарное плавание на Запад. Перед своим триумфальным возвращением в Испанию Колон был удостоен торжественной аудиенции и у португальского короля.

Первооткрыватель красочно описывал обнаруженные им земли, многочисленных туземцев, нескольких из которых он вез показать своим покровителям. Он утверждал, что новые территории весьма богаты, правда, количество привезенного из-за океана золота было не очень велико. Колон со свойственной ему настойчивостью утверждал, что достиг если не Индии, то близлежащих территорий, от которых до страны золота и пряностей рукой подать. Прагматичный португальский монарх Жуан II и его многочисленные приближенные, среди которых находился и Васко да Гама, имели все основания усомниться в правильности сделанных генуэзцем выводов.

Всё, что он рассказывал, мало походило на ту информацию об Индии, которая была накоплена при португальском дворе. Не было сомнений, что Колон достиг каких-то неизвестных земель, но с большой долей вероятности к Индии они не имели никакого отношения. Покуда генуэзец заслуженно вкушал плоды своего триумфа и готовился к новой, куда более многочисленной экспедиции за океан, в Лиссабоне решили действовать без промедления. Активность Испании, которая стала теперь не только опасным соседом, изгнавшим мавров за Гибралтар, но и конкурентом в морских и торговых делах, весьма тревожила высшие политически круги Португалии.

Чтобы сгладить острые углы в отношениях двух католических монархий, при посредничестве Папы Римского в июне 1494 года был заключен Тордесильясский мирный договор, разделявший существующие и будущие владения соседей по Пиренейскому полуострову. Согласно заключенному соглашению, все земли и моря, находившиеся в трехстах семидесяти лигах к западу от Островов Зеленого Мыса принадлежат Испании, а к востоку – Португалии.

В 1495 году Жуан II скончался, уступив трон Мануэлу I. Смена власти не повлекла за собой смены внешнеполитического курса. Требовалось достичь Индии в самые кратчайшие сроки. 8 июля 1497 года португальская эскадра из четырех кораблей под командованием Васко да Гамы отправилась в долгий путь вокруг Африки. Сам он держал свой флаг на «Сан-Габриэле». Оставив за кормой хорошо уже известный Гвинейский залив, 23 ноября эскадра обогнула мыс Доброй Надежды и двинулась водами Индийского океана.

Теперь у Васко да Гамы было три корабля – четвертый, который являлся транспортным, пришлось бросить (причина этого неизвестна). В апреле 1498 г. португальцы достигли гавани Малинди. Это было довольно оживленное место, регулярно посещаемое арабскими и индийскими купцами. До цели путешествия, по меркам уже пройденного расстояния, было почти рукой подать.

Однако Васко да Гама не спешил. Будучи не только храбрым человеком, но и способным руководителем, он старался завязать больше контактов с местным населением, добавить больше информации к уже имеющейся в его распоряжении. В Малинди проживала колония индийских купцов, с которыми удалось наладить вполне приемлемые отношения. Они поведали португальцам о близлежащем большом христианском государстве – речь опять шла об Эфиопии. И они же предоставили в распоряжение экспедиции арабского кормчего.

24 апреля эскадра покинула Малинди и двинулась на восток. Благодаря полосе муссонов, 20 мая 1498 года португальские корабли впервые в официальной вошли в гавань Каликута. Индия была достигнута, а заветы Энрике Мореплавателя выполнены. С местным раджей был вскоре налажен двухсторонний контакт – в целом индийцы спокойно восприняли вновь прибывших.

Гораздо менее сентиментальными были многочисленные арабские купцы, давно уже облюбовавшие себе место в Каликуте, успешно проводя тут коммерческие операции. Арабы хорошо знали, кто такие на самом деле португальцы, и что им в действительности надо: не поиски «христианских стран», а золото и пряности. Торговля шла довольно бойко, хоть и не без помех. Местное население было куда более цивилизованным, чем африканские туземцы. Тут были невозможны сделки при помощи бус и дешевых зеркалец. Арабы, чуя торговым нутром конкурентов, постоянно интриговали, рассказывая индусам о пришельцах всякие истории разной степени правдивости и свирепости.

Обстановка постепенно накалялась, и осенью 1498 г. экспедиция была вынуждена покинуть индийский берег. Путь в Малинди был не столь благоприятным – этого пункта на африканском побережье корабли Васко да Гамы из-за частых штилей и противных ветров достигли только в начале января следующего, 1499 года. Дав отдых изнуренным, настрадавшимся от голода и болезней командам, неутомимый глава экспедиции двинулся дальше.

Измученные лишениями, голодом и цингой, но чувствующие себя победителями, мореплаватели вернулись в Лиссабон в сентябре 1499 года. Из-за сильного сокращения экипажей один из кораблей, «Сан-Рафаэл», пришлось сжечь. Из более чем 170 человек, покинувших Португалию летом 1497 года, вернулось только 55. Однако, несмотря на потери, экспедиция была признана успешной и вполне окупившейся. Дело даже не в изрядном количестве привезенных экзотических товаров – в распоряжении португальцев теперь был изведанный и однажды уже пройденный в оба конца морской путь в Индию, страну великих богатств и таких же возможностей. Особенно для коммерческих представителей, в чьем распоряжении было огнестрельное и решимость его применять по поводу и без.

Закрепление успеха

Пока Васко да Гама находился в краях, сильно отдаленных от Португалии на восток, весной 1498 года в свою третью экспедицию отправился Христофор Колумб. Его звезда к этому времени несколько потускнела, слава померкла, а улыбки, посылаемые ему королем Фердинандом и его приближенными, утратили былую ширину. Несмотря на казавшиеся убедительными рассказы, настойчивость и упорство, адмирал и вице-король всех Индий выглядел уже не так полновесно. Количество золота и других драгоценностей, которые привозили из вновь открытых земель за океаном, было пока очень скромным, а расходы на экспансию – по-прежнему велики.

Фердинанд вынашивал многочисленные внешнеполитические планы, и ему просто необходимо было золото. Но альтернативы делу, затеянному Колумбом, у Испании не было, и Фердинанд в очередной раз поверил генуэзцу и дал добро на снаряжение третьей экспедиции. В разгар испанских томительных ожиданий полных трюмов золота и пряностей, которые Колумб теперь уж точно привезет из «Индии», на родину вернулся Васко да Гама с убедительными доказательствами того, где на самом деле находится искомая Индия.

Португалия в очередной раз обошла свою соседку в политико-географической гонке. Пока над головой находившегося за океаном Колумба с быстротой тропического шторма собирались тучи, португальцы справедливо решили поторопиться. Началась интенсивная подготовка к большой экспедиции, которая должна была не только упрочить первоначальные успехи Васко да Гамы, но и по возможности позволить закрепиться на берегах далекой и подлинной, в отличие от колумбовой, Индии. Уже в январе 1500 года был назначен руководитель этого масштабного предприятия – им стал прежде нигде особо не замеченный Педру Алвариш Кабрал. Отплытие было назначено на весну.

Продолжение следует...

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Виктория Дмитриева

Когда бы ни заходила речь о первых путешествиях русских в Индию, всеми неизменно вспоминается одно имя – Афанасий Никитин. Удивительное странствие тверского купца, описанное в рукописи «Хожение за три моря», найденной историком Карамзиным в начале XIX века, действительно стало широко известно, а впоследствии послужило сюжетом для художественного фильма. По словам Карамзина: «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века» . В Индии «слышали о ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара и беседовал с жителями о догматах их Веры» .

Конечно, важность путешествия Никитина невозможно переоценить. Но, как это часто случается, история одного человека, ярко выхваченная из мрака времени, незаслуженно оставляет в тени другие славные имена.

Этот очерк расскажет о бесстрашных путешественниках, неутомимых исследователях и истинных патриотах, чьи жизни были связаны с Индией, но посвящены России и укреплению ее связей с востоком. Филипп Ефремов, Герасим Лебедев, Рафаил Данибегашвили, Петр Пашино оказались почти неизвестными соотечественникам, не считая востоковедов. Несмотря на то, что о каждом из них выходили небольшие публикации еще в 50-х годах, представляется своевременным объединить истории этих замечательных людей, живших в России XVIII-XIX столетий. Всех их объединяет не только незаслуженное забвение на родине, но удивительное мужество, самопожертвование, отсутствие духа карьеризма и глубокая любовь к отчизне, служение которой было главной вдохновляющей силой их странствий, помогавшей выдерживать самые тяжелые испытания, опасности на пути, и зачастую отсутствие какой-либо поддержки. Несомненно, были и другие русские путешественники, странствующие по Индии, и не только в XVIII-XIX веках, а, возможно, и во времена, предшествующие путешествию Афанасия Никитина, но далеко не каждый оставлял записи своих путешествий, а тем более, издавал их. Хотя в будущем не исключены находки других «хожений» и дневников путешественников прошлого. По свидетельствам арабских путешественников, первые русско-индийские торговые контакты восходят к IX веку. Те же арабские источники указывают на сходство русских и индийских обычаев. Возможно, и интерес Афанасия Никитина к Индии был вызван его знакомством с индийскими торговыми людьми еще в России.

После легендарного хожения тверского купца, Россия неоднократно предпринимала попытки установления прочных торговых связей с Индией. Борис Годунов оказывал особое покровительство индийским купцам. В XVII веке русским послам поручалось узнать о сухопутных дорогах в Индию из Средней Азии. Царь Алексей Михайлович первым стал налаживать связи с Великими Моголами. В 1646 русские послы Никита Сыроежин и Василий Тушканов вручили Шах-Джахану грамоту, предлагавшую установить дипломатические и торговые отношения. В 1675 к Аурангзебу был отправлен посол Касимов, но добраться он сумел лишь до Кабула. В 1694 было отправлено посольство во главе с Семеном Маленьким, находившееся в Индии в течение пяти лет. Во времена Петра I индийским купцам было разрешено торговать не только в Астрахани, но и в Москве. А в 1723 они просили Петра I разрешения ездить не только в Москву, но и в «Санкт-Питербурх и к городу Архангельску и оттуда в немецкие государства и чрез Сибирь в Китай». С XVII века в Астрахани существовало постоянное поселение индийцев, бойко занимавшихся торговлей. На протяжении XVIII века интерес к Индии возрастал. Появлялись переводные работы об Индии, знакомившие русских читателей с ее религией и культурой, предпринимались попытки наладить торговые контакты через Среднюю Азию и Персию.

Филипп Ефремов

Филипп Ефремов был первым европейцем, прошедшим в Индию через Яркенд и Западный Тибет, преодолев сложнейшие перевалы Кара-Корума. Свое путешествие, продолжавшееся с 1774 по 1782, он описал в книге «Девятилетнее странствование», которая переиздавалась трижды с 1786 по 1811. В 1893 она была опубликована в журнале «Русская старина», но следующего переиздания ей пришлось ждать более полувека, пока она не появилась в Москве в 1950 по случаю 200-летнего юбилея автора. Такой интерес к книге Ефремова в конце XVIII, начале XIX века не случаен. То было время географических открытий, когда русские исследовали просторы Сибири, Тихого океана и Америки. В 1803-1806 корабли «Надежда» и «Нева» под командованием Лисянского и Крузенштерна впервые совершают кругосветное плавание. Ефремов же описывал таинственные, никем не изученные земли Средней и Центральной Азии.

Филипп Сергеевич Ефремов родился в 1750 в Вятке в семье стряпчего (секретаря) духовной консистории. В 13 лет был отдан солдатом в Нижегородский пехотный полк. В 1774 был послан служить в Оренбургские степи, где попал в плен, бежал, и снова был пойман и продан бухарскому аталыку (правителю). С помощью изощренной бухарской пытки Филиппа Ефремова тщетно хотели заставить принять ислам. Оценив его мужество, аталык доверил Ефремову войско сначала в 50, а затем в 100 человек, а за честную службу пожаловал землей и деньгами. В результате, такое расположение аталыка дало возможность Ефремову бежать.

По возвращении на родину, Ефремова назначают на службу в коллегию иностранных дел в качестве переводчика и знатока восточных языков. С 1785 по 1809 он занимает административные должности в разных городах России, а с 1810 – в Казани, где в 1811 и выходит третье, расширенное издание его «Девятилетнего странствования».

Стиль Ефремова отличается дневниковой краткостью. Довольно подробно описывая жителей, обычаи, сельское хозяйство и промыслы стран, в которых ему довелось побывать, автор немногословен, рассказывая о собственном плене, рабстве, побеге, и долгих скитаниях по пустыням Средней Азии и горам Кашмира и Тибета. За годы своих странствий Ефремов побывал в Иране, Хорезме, жил в Бухаре, откуда через Фергану и Кашгарию ушел в Тибет и Индию. Описание «Тевату или Тибету», верований и ритуалов тибетцев отличается особой тщательностью, осведомленностью и почтительностью. О Кашмире же мы находим сведения самые общие, в основном с указанием расстояний от одного населенного пункта до другого. Так же кратко и описание Индостана, с замечанием, что «во всей Индии к войне склонны два народа, сикы и мараты (сикхи и маратхи, В.Д.)» и забавным наблюдением: «индейцы веруют в солнце, месяц, звезды, в болванов, и во всякую гадину и им жертвы приносят».

Хотя, в отличие от Афанасия Никитина, Ефремов нигде не упоминает о своих религиозных взглядах, они выявляются между строк. Так, с необычайным почтением он рассказывает о некой тибетской святой, «великой священнице, в которой, по мнению тибетцев, также святой дух обитает». Он был особенно рад видеть напомнившую ему о доме греческую церковь в Калькутте, а отказ от принятия ислама, несмотря на угрозу смерти, вполне красноречиво свидетельствует о патриотизме и религиозных убеждениях путешественника.

Свидетельства Ефремова особенно ценны еще и потому, что они вытекали не только из путевых наблюдений, но из живого общения с людьми, поскольку за годы плена и скитаний он хорошо овладел восточными языками.

Герасим Лебедев

Герасима Лебедева по праву следует считать основоположником русской индологии. Второе издание Большой Советской Энциклопедии называет его первым русским индологом. Он впервые пробудил научный интерес в России к Индии. До появления его трудов Индию изучали лишь по переводам с западноевропейских языков. Байер , заметив параллели в санскрите, персидском и греческом языках, находил им единственное объяснение в греческом влиянии на восток. Лебедев же впервые указал на сходство санскрита и древнеславянского, также обнаружив поразительное родство санскритской и русской фонетических систем.

Герасим Степанович Лебедев родился в 1749 в Ярославле в семье священника. По всей видимости, в семье бедной, так как грамоте он научился только в 15 лет. Его занятия музыкой и пением привели к тому, что он получил назначение при русском посольстве в Неаполе, скорей всего, в качестве музыканта или певчего. Начавшаяся в Италии война помешала ему добраться до Неаполя, и Лебедев стал бродячим музыкантом. В 1782 он приехал в Англию, где выучил английский и откуда в 1785 отправился в Мадрас на британском корабле «Родни». Точных сведений о том, что побудило его поехать именно в Индию, и как развился его интерес к санскриту, культуре, истории и современным языкам Индии, нет, но сам Лебедев говорит об этом следующее в одном из своих писем: «Не позабавить только человеческого рода друзей, а больше для пользы возрастающих во обширно-цветущей России юношей старался научиться Бенгальскому, Гиндостанскому языкам и сколько мог Шанскрицкому. Дабы чем напомянуть и уверить, что без знания оных странствующий как и я в разных государствах Гиндостанской земли о многом никогда не допытается, и о поселившихся в них в разные времена народах верного известия обрести не может». Из Мадраса, где Лебедеву не удалось найти преподавателя санскрита, знающего английский, в 1785 он переезжает в Калькутту. Там он встречает Голокнатха Даса, который становится его первым учителем, и Лебедев полностью погружается в изучение санскрита, бенгали, хиндустани. Таким образом, он получает высшее образование в Индии, в классическом брахманском духе, занимаясь с пандитами языками, литературой, философией, математикой и астрономией. Интересно заметить, что Лебедев ни разу не сталкивался с тем враждебным отношением со стороны пандитов, с якобы их нежеланием раскрывать перед иностранцами древние знания, на которое часто сетовали первые западноевропейские санскритологи (Ч. Уилкинс, А. Дю Перрон и др.).

Лебедев не ограничился лишь теоретическим изучением индийской мудрости, но решил применить свои новые знания на деле. Он переводит на бенгали английские драмы «Притворство» и «Любовь – лучший врач» и ставит их на сцене первого основанного им же Бенгальского театра. Его попытка снять в аренду здание английского театра в Калькутте вызвала насмешки английской театральной администрации, уверенной в провале предприятия Лебедева. Тогда он решил строить собственный театр, где после нескольких месяцев работы 27 ноября 1785 при переполненном зале и с огромным успехом состоялась премьера спектакля. В замысел режиссера-постановщика, композитора, музыканта, дирижера и художника-декоратора Лебедева входило не только знакомство индийской публики с европейской драмой, но и возможность представить европейским поселенцам индийское искусство и распространить знание индийских языков. В его планы также входила постановка пьесы на санскрите. Такое использование театра как базы для изучения современного и сохранения древнего языка было совершенным новаторством для того времени.

Успех театра не мог не привлечь внимания и зависти Ост-Индской компании и «Бенгальский Театр Г-на Лебедева» пал жертвой интриг владельца английского театра. Не только все предприятие Лебедева было разрушено (с попыткой поджога здания театра), но его самого продолжали преследовать, шантажировать и предъявлять ему несуществующие долги. Все его попытки добиться справедливости и защиты оказались тщетны. Один из его знакомых англичан дружески подсказал ему в письме, что уже тот факт, что он ставил пьесы на бенгали, может серьезно повредить ему, не только потому, что он пропагандировал индийскую культуру, но прежде всего потому, что поставил под угрозу прибыльный бизнес. В такой ситуации невозможно было найти ни издателя его работ, ни какой-либо возможности музыкальной карьеры. В это время состоялась его встреча с русским мореплавателем Крузенштерном, посетившим Калькутту в 1797-1798. По его совету Лебедев обратился за помощью к графу Воронцову, в то время послу в Лондоне. Существует также мнение, что после краха в Калькутте, Лебедев получил должность Театрального управляющего при дворе Шах Алама II, покровителя поэзии и искусства, но сам он об этом нигде не упоминает.

В 1801 в Лондоне Лебедев издает «Грамматику чистых и смешанных восточно-индийских диалектов», первый труд на русском языке по современной индийской филологии. По возвращении в Россию, Лебедев, подобно Ефремову, поступил на службу в министерство иностранных дел. Он получил также звание профессора Академии наук и организовал типографию, где впервые в Европе был отлит бенгальский шрифт.

Впервые в истории русской индологии Лебедев говорил о том, что российским индологам необходимо отправляться в Индию для изучения не только древних традиций, но и современной индийской жизни, обычаев, нравов. Возможно, одним из первых Лебедев призывал к необходимости знакомить западный мир с редким богатством философии и эстетики Индии, считая варварским невежеством британскую колониальную политику. В своей книге «Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов, священных обрядов их и народных обычаев», вышедшей в Санкт-Петербурге в 1805, он писал: «Из всего выше нами сказанного довольно явствует, что индийцы ни мало не похожи на диких, и что более имеют справедливость приписать сию укоризну тем, которые жесточайше с ними обходятся, нежели самые кровожаждущие лютые звери».

С необычайным проникновением и пониманием жизни Индии, Лебедев стремился представить ее культуру как живой организм, питающийся древними корнями. Он впервые говорит о санскрите не как о «мертвом» вышедшем из употребления языке, но как о матери других языков, как о ключе к знаниям. Именно удивительным богатством санскрита он объясняет разнообразие индийских диалектов. Он восхищается способностью Индии сохранять верность своим древним традициям, несмотря на бесконечные военные вторжения иноземцев, огнем и мечом пытавшихся внедрить свои устои и веру. В посвящении своей книги русскому императору, он напоминает об интересе Петра I и Екатерины II к Индии и призывает к дальнейшему изучению этой страны. Он говорит о родстве славянских и индийских языков, указывающем на культурное и духовное родство наших народов. Лебедев предвосхищает Шлегеля, называя Индию колыбелью человечества: «Поелику Восточная Индия, кроме ея изобилия и сокровищ, на кои не только Европа, а может быть и целый свет завистными взирает очами, есть та первенствующая часть света, из которой по свидетельству разных бытописателей, род человеческий по лицу сего земного круга разселялся; и которыя национальный Шомскритский язык, не довольно со многими Азиатскими, но и с Европейскими языками, имеет весьма ощутительное в правилах сближение».

По всей вероятности, Герасим Лебедев был первым и единственным в то время, кто представлял индийскую цивилизацию с позиций гуманизма, кто видел ее возможную роль в объединении различных религий человечества. Он писал, что главная цель его путешествий и труда состояла в расширении мировоззрений, в проникновении в устройство мира, поскольку такое понимание «соделывает в разсеянном по лицу земли человеческом роде союз, распространяет во вселенной истинное понятие о богопознании, правоверии и законе, подкрепляет взаимную связь желаемого между народами дружелюбия, и соединяет способности к восстановлению всеобщего и всемирного блага» .

Рафаил Данибегашвили (Данибегов)

Даты рождения и смерти грузинского путешественника и дипломата неизвестны. Основной источник сведений о его жизни – его книга с описанием длительных путешествий по востоку, переведенная с грузинского на русский и изданная в 1815. Известно, что Данибегов был в Индии пять раз, но именно третья поездка отображена в книге. О Данибегове и его странствиях писали разные исследователи: А.Ф. Рихтер, А.С. Хаханашвили, армянский ученый А. Ерицов, французский востоковед Мари-Фелисте Броссе, Грумм-Гржимайло поместил в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона краткое описание маршрута Данибегова. В 1967 была опубликована статья Р.Р. Орбели «К литературной истории «Путешествия в Индию» Рафаила Данибегова».

Связи Грузии и Индии значительно старше русско-индийских по понятным географическим причинам. Через Закавказье проходил торговый путь, связывающий Индию и средиземноморье, о котором упоминают греческие авторы еще в IV-V вв. до н.э. Сведения об Индии проникали также через грузинских воинов, сражавшихся в иранской армии. В 1622 они принимали участие в войне Шах-Аббаса с Индией за право владения Кандагаром. В 1738-1739 грузинский царевич Ираклий II, находившийся в Иране в качестве заложника, участвовал в походе персидского шаха Надира на Индию.

Торговые отношения Грузии и Индии продолжались на протяжении XVIII-XIX веков. В Варанаси сохранилась могила купца Тамаза Худуашвили.

Род Данибегашвили, живший в Тбилиси с середины XVIII века, принадлежит к грузинам, обращенным в католицизм итальянскими и французскими миссионерами. Несколько поколений Данибегашвили занимались торговлей с Индией, и одновременно выполнением дипломатических поручений. Таким образом, Данибегов оказался в Индии не случайно, а лишь стал достойным продолжателем семейного дела. Первые два путешествия Данибегов совершил по приказу царя Ираклия II, пославшего его к зажиточному армянину Шамир-аге (Шахамиряну), жившему в Индии и высылавшему значительные суммы в Грузию. В третье путешествие, как раз описанное в книге, Данибегов был отправлен царем Георгием XIII с дарственной деревни в Грузии тому же Шахамиряну в знак благодарности. Это путешествие началось в особой политической обстановке. Дело в том, что в 1795 персидский шах Ага-Магомет-хан, желая отомстить Ираклию II за его дружбу с Россией, напал на Грузию и сжег Тбилиси. Через три года Ираклий II скончался, трон занял его сын Георгий XIII, не отличавшийся талантом полководца. Он обратился к Павлу I с просьбой о помощи и защите от иранских врагов. В Грузию был послан 17-й егерский полк под командованием генерала Лазарева, и в 1801 году Грузия вошла в состав Российской империи. Данибегов совершал свои путешествия и до, и после этого события.

Третье путешествие Данибегова продолжалось 14 лет. Маршрут его подробно изложен в книге. Как указывает исследователь истории Данибегова Л. Маруашвили, многие географические названия искажены и затрудняют идентификацию этапов маршрута. Так, например, он называет город Шринагар Кашмиром, а Лех – Тибетом, и т. д.

Как и Филипп Ефремов, Данибегов подробно описывает страны и города на своем пути, их обычаи, обряды, климат, растительный и животный мир. Но в отличие от Ефремова, грузинский путешественник охотно повествует о своих чувствах, о постигших его бедах и встреченных опасностях. Он рассказывает о том, в какой ужас его поверг обряд самосожжения вдов (сати), который ему пришлось наблюдать в Нурпуре (округ Кангра) или о том, как в Патне «в обыкновении, которое должно назвать самым жестоким, больных и слабых людей обоего пола и всякого возраста, ежели жрецы по их примечанию скажут, что они близки к смерти, класть в гроб, приносить к реке Гангесу и, введши их в воду до колен, многократно лить воду им в рот…». Данибегов рассказывает об удивительном храме Джвала-Мукхи (Огнеликой богини, В.Д.), находящийся недалеко от Нурпура в том же округе Кангра, и о том, как Великий Могол Акбарша хотел залить водой пламя, исходящее из вершины горы, но безуспешно. К этому храму собираются паломники со всей Индии.

Интересное наблюдение Данибегов делает о кашмирцах, которые «зарывают свое золото и серебро в землю и хранят их за тайну, которой не открывают даже и своим друзьям и которая по смерти зарывших остается неизвестною». Примечательно здесь то, что, если верить Карамзину, то именно так поступали с деньгами и драгоценностями, добытыми в жестоких боях, и наши славянские предки, причем еще при жизни забывая, где закопан клад.

Описание своих странствий Данибегов заканчивает восторженными словами о красоте и богатстве Москвы и восхвалением русской монархии.

Петр Пашино

Прирожденный путешественник, член Русского географического общества, знаток многих восточных языков. Одним из первых Пашино посетил и описал Туркестанский край, совершил кругосветное путешествие, был в Африке и неоднократно – в Персии и Индии. Свои индийские странствия Пашино описал в замечательной книге «По Индии», изданной в Санкт-Петербурге в 1885.

Петр Иванович Пашино родился в 1836. В раннем возрасте лишился родителей. Изучение восточных языков он начал в Первой Казанской гимназии, куда поступил в 1845, и продолжил свои занятия на арабско-турецко-татарском отделении Казанского университета, а затем Петербургского, где он и закончил свое образование. После блестящего окончания университета, Пашино отправляют на раскопки в Болгарах на Волге. На обратном пути в Нижнем Новгороде он познакомился с Далем, который был весьма сведущ в нумизматике. Даль раскритиковал монеты, добытые Пашино на раскопках, но одну из них как бы невзначай бросил на пол. Уходя, Пашино принялся искать монету и нашел ее…под ногой Даля. Последнему ничего не оставалось, как со смехом признать, что монета была редкой, времен Дмитрия Донского. Отчет Пашино о командировке был принят за кандидатскую диссертацию, и в 1857 он был направлен на службу в Азиатский департамент министерства иностранных дел.

В поисках дополнительного жалованья, Пашино начинает литературную деятельность. Он издает листок «Потеха», пишет статьи в различные журналы, в том числе и в «Современник». В 1861 Пашино получает направление в Персию вторым секретарем посольства. Несмотря на блестящую возможность совершить дипломатическую карьеру, знание востока и восточных языков, по службе Пашино не продвинулся. Жизнь в дипломатической миссии оказалась ему не по душе. Он вернулся в Петербург, по дороге объехав Северную Персию. В Петербурге Пашино печатает свои заметки о Персии в различных периодических изданиях. Его очерки отличались крайней правдивостью, точным описанием народного быта и жизни. По его мнению, все «чудеса» Востока «заключаются лишь в одних контрастах с здравым смыслом».

Несмотря на то, что в Петербурге Пашино подвергся обыску и допросу как получавший листки «Земли и Воли», ареста он избежал и службы не лишился. Его следующей командировкой была Средняя Азия, куда в 1866 Пашино отправляют драгоманом (переводчиком) при военном губернаторе области генерал-майоре Романовском и флигель-адъютанте графе Воронцове-Дашкове. Но уже через четыре месяца Пашино высылают из Ташкента под конвоем как «человека неблагонадежного и вредного для службы в Туркестанской области, по своим объяснениям и сношениям с туземцами, а равно и суждениям о делах здешнего края и лиц, здесь находящихся». Пробыв некоторое время в Оренбурге, Пашино вернулся в Петербург. Несмотря на внезапную серьезную болезнь, он приводит в порядок собранные материалы по Средней Азии, и в 1868 выходит его книга «Туркестанский край в 1866 г.», впервые подробно описывающая Туркестан непосредственно после присоединения к России. Кроме того, он пишет очерки для разных журналов, а впоследствии с помощью Воронцова-Дашкова издает журнал «Азиатский Вестник». Содержание журнала показалось слишком демократичным и свободолюбивым цензуре, и второй выпуск, уже отпечатанный, в продажу не поступил.

В Индию Петр Пашино отправляется, казалось бы, совершенно свободным человеком. «Азиатский Вестник» закрыт, его служба в Азиатском департаменте закончена. Путешествие в Индию было давней мечтой. Но из архивных документов, касающихся этой поездки Пашино, мы узнаем, что английская администрация Индии воспринимала его как русского шпиона, принимавшего участие в подготовке захвата Россией Индии. В сентябре 1873 он прибыл на пароходе в Бомбей, откуда отправился в Амритсар и затем в Джамму. От Амритсара приходилось двигаться пешком и на лошади. Путь был нелегким, тем более что после болезни Пашино плохо владел правой рукой и хромал. Мы узнаем, что в пути он выдавал себя за турецкого врача, но, заметив, что его подозревают, «поменялся местами со своим слугой, снял с себя всю одежду, вымазался ослиным пометом, чтобы придать темный цвет коже, и следовал за своим слугой, имея только чалму на голове и набедренную повязку». Несмотря на переодевание, его узнал некий афганец, видевший его раньше в Самарканде. Тот донес местному правителю, и Пашино с трудом удалось избежать казни. Его спасло знание языка и Корана. На обратном пути Пашино собирался «пройти по независимой Индии в русские владения». Не удивительно, что он был мгновенно выслан из Индии англичанами.

В 1874-1875 гг. Пашино вновь пытается осуществить свой план проникновения в Русский Туркестан из Кашмира. Из Пешавара он собирался добраться до Читрала, а затем – до Самарканда. Не удивительно, что англичан такой предполагаемый маршрут крайне встревожил. В «Сообщении правительства Индии министру по делам Индии лорду Солсбери о русском путешественнике Пашино, который второй раз намерен предпринять попытку пройти в Самарканд через Читрал, и мерах, предпринятых правительством Индии с целью предотвратить осуществление его плана» мы читаем следующее: «Судя по тому, что рассказал о себе Пашино, мы пришли к выводу, что его присутствие в странах, которые он намерен посетить, может вызвать существенное неудобство, и мы считаем, что было бы желательным, чтобы ему помешали осуществить его план. Потому мы дали указание правительству Пенджаба предупредить Пашино в соответствии с разделом 1 и 2 инструкции VIII от 1873 г., что он не получит разрешения на пересечение британской границы, а также передать магарадже Кашмира наше пожелание, чтобы Пашино не было разрешено следовать по Территории Его высочества».

Несмотря на официальный запрет, Пашино переодевается в араба и едет в поезде на север, но за попытку выпить чая в буфете первого класса, его избивает английский полицейский. Он возвращается на родину, так и не осуществив своего замысла. Пашино все же прошел огромные расстояния пешком, побывал в тех местах, где до него не бывал ни один европеец и рассказал об увиденном в своей книге «По Индии», написанной легко, изящно, с прекрасным чувством юмора.

В третий раз Пашино оказывается в Индии в 1876 как сопровождающий сына богатейшего московского купца А.И. Хлудова в его кругосветном путешествии. И на сей раз Пашино – под бдительным надзором англичан, которые считают его опасной личностью, передвижения которой необходимо строго контролировать.

В последние годы жизни Пашино собирался издать свои путешествия под общим заглавием «Вокруг света». Когда вышел первый том «По Индии», на нем было указано, что готовятся к печати следующие выпуски – «По Персии», «По Туркестану», «По Китаю, Японии и Северной Америке», но им не суждено было увидеть свет. Конец жизни Пашино был омрачен крайней нищетой, одиночеством, болезнями: «Я снова разбит на обе ноги…Все меня забыли, никого не вижу, в конуре моей ни чаю, ни сахару – вторую неделю не на что поесть…Дела из рук вон плохи, – придется руку протягивать, а то и петлю на шею». В 1886 он попал под копыта лошади во время разъезда из Александринского театра. Он был помещен в богадельню, где умер всеми забытый 3 сентября 1891.

Так закончилось путешествие жизни Петра Пашино, неутомимого странника и искателя. Вопреки всем препятствиям и болезням, дух Пашино неудержимо рвался в дальние странствия, не придавая ни малейшего значения ни карьере, ни личной выгоде. Этому человеку не везло так, как часто не везет по-настоящему выдающимся людям, особенно в России. Неумение и нежелание кланяться выбросило Пашино из заурядной социальной структуры и привело к довольно ранней гибели. Вероятно те, кто видел в нем опасного шпиона, удивились бы, узнав, что «агент царской разведки» не мог не только издать свои обширные труды, но и попросту прокормить себя. А что если бы Пашино мог найти свой приют, например, в Гималаях, подобно тому старому казаку, встреченному им на севере Индии? Но сослагательного наклонения не существует. Пусть эта небольшая заметка будет скромной данью почтения талантливому, свободолюбивому и отважному человеку.

Там же, с. 15.

Шлегель, Август Вильгельм. 1767-1845. Немецкий филолог, санскритолог, переводчик Шекспира, брат Фридриха Шлегеля, поэта, философа, основоположника течения немецкого романтизма.

Лебедев, Г.С. «Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов, священных обрядов их и народных обычаев». Санкт-Петербург, 1805, с. I.

Там же, вступление.

«Путешествие в Индию грузинского дворянина Рафаила Данибегова». Тбилиси, 1963, с. 27.

Храм Джваламукхи известен как шакти питха, т.е. место, отмеченное присутствием Дэви,

Богини. Таких основных питх в Индии девять. Данибегов неверно объясняет «джваламукхи» как «Святая госпожа, помилуй», а в примечании к тбилисскому изданию его книги 1963 года

«джваламукхи» ошибочно переводится как «рот богини». В.Д.

Там же, с. 33.

Цит. по Гневушева, Е.И. Забытый путешественник. Москва, 1958, с. 17.

Там же, с. 49.

Народное восстание 1857 в Индии «создало благоприятные условия для активизации действий России в Средней и Южной Азии. Появились проекты походов русских войск на Индостан. В этой связи необходимо подчеркнуть два положения, имеющих принципиальное значение. Первое: в этих проектах ставилась задача изгнания англичан из Индостана, а не завоевание Индии. Второе: эти прожекты были отвергнуты царским двором России. Реальной угрозы российского завоевания Индии не существовало» (Русско-индийские отношения в XIX в. Москва, 1997, с. 9).

Русско-индийские отношения в XIX в. Из резюме помощника секретаря секретно-политического отдела Индия офис Р. Мичелла. Москва, 1997, с. 169.

Там же, с. 171.

Цит. по Гневушева, Е.И. Забытый путешественник. Москва, 1958, с. 103.