Экскурсия по московскому преображенскому старообрядческому монастырю. Преображенская старообрядческая община Старообрядческая церковь на преображенской площади

Парадоксы древней Преображенки: Суворовская улица без полководца, церковь без алтаря и две общины под крышей одного храма

Этого удивительного района у Преображенской заставы древнего Камер-Коллежского вала почти не коснулись советские преобразования и переименования. До наших дней сохранились улицы, названные в честь купцов, домовладельцев, бояр и даже личного телохранителя государя императора… Добрались большевики лишь до Прогонной улицы, переименованной в честь устроившего взрыв в Зимнем дворце террориста Халтурина.

Улицы Потешная, Игральная, Девятая Рота хранят в своих именах память о юности Петра с его потешными полками и «игрушечным» флотом. Именно здесь на исходе XVII века была основана регулярная армия России. В 1987 году власти даже собирались поставить на углу Преображенского вала и Ковылинского переулка памятник 300-летию первой русской армии и разбить аллею воинской славы. Но и поныне о тех благих намерениях свидетельствует лишь закладной камень с мемориальной надписью.

Ковылинский переулок назван по имени купца Ильи Ковылина (XVIII век) – основателя Преображенского кладбища, а также первого лидера существующей до сих пор мощной общины старообрядцев-беспоповцев Федосеевского толка. Обманом, хитростью, богатыми взятками (старообрядцы жили весьма небедно) и удивительной способностью подстроиться под любую власть федосеевцы (последователи Ковылина) избежали преследований и при Павле I, жестко боровшемся с беспоповскими сектами, и при Александре I (от которого федосеевцев защищал князь Куракин), и даже в советское время. А в 1990-х годах община вернула себе всю территорию Преображенской заставы (кроме принадлежащей Преображенскому рынку) и снова отгородилась от мира.

Никольский единоверческий монастырь – бывший православный монастырь, устроенный по правилам единоверия. Открыт по ходатайству святителя Филарета с высочайшего соизволения на территории мужского отделения беспоповского Преображенского богадельного дома в 1865–1866 гг. В настоящее время в Успенском приделе (на фото – слева) находится часовня старообрядческой общины Поморского согласия, а в основном объёме (на фото – справа) – храм Русской Православной Церкви

Крестовоздвиженская старообрядческая соборная часовня Преображенской общины старообрядцев-беспоповцев Федосеевского толка

Старообрядческая Крестовоздвиженская церковь на Преображенской заставе никогда не закрывалась с момента своего возведения в 1811 году. В конце 1960-х – начале 1970-х годов, когда развалины Преображенской заставы со старинными стенами и высокими угловыми башнями были у нас, московских мальчишек, любимыми местами для игр, мы боялись и подходить к этой церкви, напуганные рассказами о суровых староверах. Спрятавшись в развалинах и кустах, мы с интересом наблюдали, как собирались на богослужения словно сошедшие со страниц учебника истории люди: в старинных пальто и плащах, с бородами, с тростями, а некоторые даже в цилиндрах вместо обычных головных уборов (это в 1970-е годы!). Крестовоздвиженская церковь, которую сами федосеевцы именуют «соборной часовней», имеет необычную для православного храма архитектуру. Ее восточная сторона словно обрезана ножом: там нет алтарного выступа. Дело в том, что у беспоповцев, по причине отсутствия священства, нет и алтаря: за иконостасом в их часовнях – глухая стена.

Рядом с церковью по сию пору сохранилась классическая русская изба-четырехоконка с крыльцом и голубятней. В детстве мы, не зная, что у этой группы староверов нет духовенства, называли ее «домом старообрядческого попа». На современных картах она обозначена как «дом Преображенской богадельни», но на моей памяти жили там вовсе не одинокие старики, а некий мужик сурового вида (вероятно, глава общины). Сегодня изба выглядит заброшенной, нежилой, хотя все окружающие строения, ныне отгороженные от посторонних глаз глухим забором и будкой охраны, бережно отреставрированы и превращены в общинные келейные корпуса и хозпостройки.

Через Ковылинский переулок – Никольский единоверческий монастырь. Когда-то здесь находилась мужская половина Преображенской общины, которую потом переселили к Крестовоздвженской часовне, на одну территорию с женской. Построенная в 1784 году Никольская церковь с огромной отдельно стоящей колокольней, была передана Никольскому единоверческому монастырю. Затем, уже после переворота 1917 года, главная часть храма перешла к раскольникам-обновленцам, оставив единоверцам только Успенский придел, отгородившийся от Никольского внутренней глухой стеной. В 1930-е годы, когда обновленцы бросили Никольскую часть, ее вернули Русской Православной Церкви, а бывший единоверческий Успенский придел передали старообрядцам-беспоповцам Поморского согласия. Так и сосуществуют поныне на одной территории, под крышей единого храма, две общины: справа – православные, слева – беспоповцы…

Перейдя Преображенский вал, попадаем в еще один удивительный квартал исторической Москвы. Улица Суворовская не имеет никакого отношения к великому полководцу, а названа в честь домовладелицы XVIII века премьер-майорши Анны Суворовой. Параллельная ей Девятая Рота сохранила свое название с петровских времен, когда на этом месте располагались казармы 9-й роты лейб-гвардии Преображенского полка. Последняя перед набережной Яузы Бужениновская улица уже триста лет носит имя зодчего XVII века Михаила Буженинова, строителя Преображенского путевого дворца царя Алексея Михайловича.

Справка
Преображенская старообрядческая община – группа старообрядцев-беспоповцев Федосеевского согласия в Москве. Основана на территории Преображенской заставы купцом И.А. Ковылиным в 1771 году вместе с Преображенским кладбищем. Ныне занимает территорию бывшей женской обители, Преображенской богадельни и Крестовоздвиженскую церковь («соборную часовню») 1811 года постройки.

Цитата
«Единоверие есть совокупность приходов Русской Церкви, единых с ней по вере, но разнствующих от нее в обряде. Единоверие есть отдел старообрядчества, допущенный на основании единства в вере в общение с Российской Церковью… Единоверие есть примиренное с Русской и Вселенской Церковью старообрядчество».
Священномученик епископ Симон (Шлеев)

280 лет исполнилось 12 марта со дня рождения Василия Ивановича Баженова, гениального архитектора, автора дома Пашкова и архитектурного ансамбля Царицыно, едва не изменившего облик Московского Кремля так кардинально, как не удалось его изменить даже при советской власти. Подробнее о баженовской Москве читайте в следующем номере.

Преображенское кладбище.

Наш пеший маршрут №2 из серии "Прогулки по Москве" может начаться либо от метро "Преображенская площадь", либо от станции метро "Семеновская". Между ними, ближе к Преображенке, по адресу улица Преображенский Вал, 17а, находится Преображенское кладбище. До начала XX века кладбище было старообрядческим, и являлось центром т.н. федосеевцев (представителей беспоповского толка старообрядчества). Сейчас это одно из престижных городских кладбищ города Москвы.

На фото: Колокольня и Никольская церковь (1790 г.) на территории бывшего Никольского единоверческого монастыря (1866 - 1920-е годы).

Преображенское кладбище было основано в страшное время эпидемии чумы 1771 года за Камер-Коллежским валом. (Чтобы как-то разрядить ситуацию, власти в то время разрешили устраивать в окрестностях города частные кладбища и карантины). Преображенское кладбище было основано за Преображенской заставой одним из дворовых людей князей Голицыных, купцом Ильей Алексеевичем Ковылиным, который, организовав здесь чумной карантин, одновременно устроил и федосеевские богадельни и построил часовню, положив, таким образом, начало целой обители. До самой революции территория Преображенского кладбища являлась вторым после Рогожского кладбища центром старообрядчества .

В 1784-1811 годы по проекту архитектора Ф. К. Соколова (на средства и под руководством купца Ковылина) был построен большой комплекс сооружений (в который входили мужской и женский монастыри) в подражание Выгорецкой пустыни.

На кладбище и вокруг него купцом Ильей Алексеевичем Ковылиным постепенно были построены дома, магазины, фабрики и молельни. В начале XIX века здесь было около 10000 прихожан. А в окрестных приютах насчитывалось до 1500 человек. Таким образом община стала крупнейшим благотворительным заведением Москвы.

Для ограничения деятельности раскольников по указанию императора Николая I 3 апреля 1854 г. Успенская церковь была переосвящена в Православную. В 1866 мужской двор переселён на женский, где сохранилась старообрядческая община, а на территории бывшего мужского двора открыт Никольский единоверческий монастырь. На Преображенском кладбище находилась богатейшая библиотека сочинений о расколе, собранная купцом А. И. Хлудовым; хранились древние иконы (в том числе 1300 икон, собранных Е. Е. Егоровым), произведения древнерусского искусства. В 1920 все федосеевские молельни, кроме Крестовоздвиженской, закрыты, призреваемые выселены. В начале 1920-х гг. закрыт Никольский единоверческий монастырь. Библиотека Хлудова и часть собрания Егорова переданы в Государственный Исторический музей, древние иконы - так же в Исторический музей, откуда потом часть из них попала в Третьяковскую галерею и небольшое количество в Музей Коломенское. В 1920-х гг. в здании бывшей монастырской школы и в кельях монастыря открыта трудовая школа, а после размещались различные учреждения, например общежитие завода Радио.

После Великой Отечественной войны Преображенское кладбище стало фактическим центром всего российского беспоповства, там располагались духовные центры трех согласий - старопоморского (федосеевского), брачного поморского (ДПЦ) и филипповского, которому федосеевцы отдали часовню на кладбище.

На кладбище действует Соборная церковь Воздвижения Креста Господня на Преображенском кладбище, Поморская моленная и Храм свт. Николая на Преображенском кладбище, бывший соборный храм Никольского единоверческого монастыря.

Долгое время погост был исключительно старообрядческим. На кладбище много купеческих захоронений. На воинском участке захоронены более 10 тысяч бойцов и командиров Красной Армии.

Поморское староверие.

В середине XVII века в русской Церкви произошел раскол, учиненный царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном. Москва становится одним из центров движения за сохранение Старой Веры. После начавшихся кровавых репрессий, многие защитники Старой Веры были казнены, остальные были вынуждены покинуть Москву. Немногие из оставшихся христиан проживали в основном на восточной окраине города, а также в ближайших селах: Преображенское, Измайлово, Черкизово.

Возрождаться церковная жизнь древлеправославных христиан в Москве стала только к началу XVIII века. На тот период времени общество староверов-поморцев состояло в большинстве своем из посадских людей (горожан) и купцов. Поморцами стали называть христиан, которые вели службу по Поморскому церковному Уставу. На богослужение в то время собирались по домашним моленным...

После середины XVIII века в среде поморцев наиболее известной становится домашняя моленная Гавриила Артамонова. Именно здесь по настоянию духовного отца Василия Емельянова был принят обряд безсвященнословного брака. В общине на тот момент времени насчитывалось около 50 купеческих семей. Среди них такие знаменитые московские купцы, как Заикины, Монины, Алексеевы, Зенковы. В 1790-х годах хлопотами купечества была организована первая общественная моленная на Покровке. Владение было закреплено, как частная собственность, за Мониным В.Ф., а моленная получила название "Монинской". Настоятелем был избран Василий Емельянов.

В 1807 году наставником моленной становится Скачков Г.И., который вводит в употребление особо составленный "Чин брачного молитвословия".

В войну 1812 года "Монинский" храм сгорел, однако все общинные ценности удалось сохранить. Вместо сгоревшей деревянной часовни, усилиями прихожан на том же месте годом позже удалось построить каменный двухъярусный храм с просторным помещением для призреваемых. Монинская моленная сделалась настоящим средоточием культурной и духовной жизни поморского староверия, дествовала богадельня и церковная школа.

В 1826 году насчитывалось более 6000 прихожан. Наставником тогда служил Антипа Андреев, который впоследствии стал известен введением в общине наонного пения, по образцу Преображенского монастыря.

В 1837 году предписанием властей Монинская моленная была закрыта. С 1860-х годов ее преемницей стала так называемая "Любушкинсквая" молельная. Стали появляться и другие домашние моленные. К середине XIX века в Москве их насчитывалось уже более 40. На основе этих групп к началу XX века сформировались 1-я и 2-я Московские общины.

После царского манифеста о веротерпимости 1906 года, была устроена 1-я Московская община с традицией наонного пения при богослужении, храм которой находился в Переведеновском переулке. 2-я Московская община с традицией наречного пения обосновалась в храме, построенном в 1908 году в Токмаковом переулке. В 1909 и 1912 годах 2-я Московская община принимала у себя Всероссийские Соборы христиан-поморцев.

После революции 1917 года религиозные свободы в стране стали сворачиваться. В 1922 году был закрыт храм 1-й Московской общины в Переведеновском переулке. Теперь все московские поморцы стали собираться на соборную службу в Воскресенско-Покровском храме в Токмаковом переулке. В 1930 году был закрыт и этот храм...

Община перешла в предоставленный властями Успенский храм, расположенный на территории бывшей мужской половины Преображенского монастыря. Здесь община староверов-поморцев пребывает и по сей день, являясь одной из крупнейших в России.

В северной части комплекса, не зная что бы еще такого придумать, власти размещали отделение милиции с камерами предварительного заключения (КПЗ), различные общежития. Прямо на территории монастыря в 1930-е годы был открыт Преображенский колхозный рынок, который функционирует и сегодня.

Пару дней назад я уже выкладывал репортаж о - общероссийском центре старообрядчества-поповства. Сегодня я продолжу староверческую тему Москвы, и расскажу о Преображенской общине - одном из важнейших в России центров старообрядчества-беспоповства, возникшем в конце 18 века почти одновременно с Рогожским.
По сравнению с Рогожским посёлком, Преображенская община несколько беднее в архитектурном плане - но это окупается её нетривиальностью и атмосферой.
Помимо всего прочего здесь представлены фотографии с территории Федосеевской общины, вход на территорию которой для посторонних закрыт.

Преображенская община располагается на улице Преображенсий Вал, которая, переходя в улицу Измайловский Вал, соединяет станции метро "Преображенская площадь" и "Семёновская". Путь от станции до станции - около 1,5 километров, монастырь расположен примерно посредине - южная оконечность ближе к "Семёновской", северная к "Преображенской".
Я пошел туда от "Семёновской" - вид улицы Измайловский Вал, небоскрёб ДЦ "Соколиная Гора" над станцией метро.

Главки принадлежат церкви Всех Святых на бывшем Семёновском кладбище (1855) - но пусть они не ввоят в заблуждение: Преображенская община от "Семёновской"" не видна, а идти к ней надо в противоположную сторону.

Как и Рогожская община, Преображенская община возникла в 1771 году в связи с эпидемией чумы. Так же: братская могила для умерших староверов за Каммер-Коллежским валом, деятельность крупных старообрядческих купцов, разрешение Екатерины Второй на строительство храмов. Здесь особую роль сыграл купец Илья Ковылин, организовавший богадельню и спонсировавший масштабное строительство. А так как Ковылин был федосеевцем (одна из крупнейших конфессий беспоповства), Преображенская община стала центром этой конфессии, да и вообще беспоповства в России.

В 1854 году община была закрыта и передана единоверцам (то есть старообрядцам, признающим власть Московского патриархата), позднее сюда вернулись беспоповцы, а к концу ХХ века, в перепитиях советской эпохи Преображенская община стала центром сразу трёх главных беспоповских конфессий: поморской, федосеевской и филипповской.

Монастырь, построенный в конце 18 - начале 19 века, отличается очень сложным и необычным устройством. Считается, что прототипом его была Выгорецкая пустынь в Карелии - центр Поморского согласия, уничтоженная в середины 18 века. Преображенский монастырь повторял ее планировку, и состоял из двух частей, вплотную примыкавших друг к другу: мужской и женской.
Южная часть - мужская, более старая, менее крупная и сильно видоизмененная. В 1851 году она была переделана в Никольский единоверческий монастырь.

Вхход в монастырь - через Крестовоздвиженскую надвратную церковь, перестроенную в 1854 году (наадстроены главки) из староверческой моленной (т.е. молитвенного дома) 1801 года постройки.

Вид изнутри:

Преображенская община отличается удивительным стилевым единством - это "ложная готика". Авторство построек долго приписывалось Баженову, ныне более достоверным кажется авторство архитектора Фёдора Соколова. "Ложная готика" - один из самых оригинальных стилей конца 18 века, у староверов вообще прижилась, видимо, по контрасту с "эллинским" классицизмом.

Вход на территорию Никольского монастыря свободный, к фотографам отношение адекватное. Основная часть прихожан - старушки, но попадаются и колоритные личности: так, при мне в монастырь зашли двое казаков в обмундировании Донского Войска.
Напротив Крестовоздвиженских ворот - старейший храм Преображенской общины: Никольско-Успенская церковь.

Храм был построен в 1784 году, и первоначально носил посвященние Успенский. В Никольский храм был переосвящен в 1854 году, тогда же был перестроен, в том числе получил ненужную беспоповцам апсиду. Ныне в здании церкви находятся два храма разных конфессий, разделённые глухой стеной: Никольская церковь новообрядцев "спереди" и Успенская поморская "сзади" - беспрецедентный случай!

Никольская церковь:

Внутри - вполне обычный православный храм.

Успенская церковь - главный храм Поморского согласия, старейшего из беспоповских согласий.

И удивительный ложноготический декор на его стенах - явно какие-то масонские знаки, которые могли быть воплощены только на староверческой церкви.

Кстати, изначально ни один храм Преображенской общины не назывался "церковью" - были или моленные, или часовни. Успенская часовня стала церковью, видимо, только при единоверцах, получив апсиду, а потом это название распространилось по всей общине.
Вокруг Никольско-Успенской церкви, разные виды:

Боковые корпуса отделены от церкви забором (хотя всё это территория монастыря, впрочем, монастырская ограда полуразрушена), в них находятся постройки Поморского согласия.

Колокольня, построенная уже при единоверцах, в 1870-е годы - хотя и выдержана в едином стиле с изначальными постройками, немного от них отличается:

Вот такое вот странное место, где переплелись пути разных культур, а парадоксы соседствует с другими парадоксами.

В полусотне метров севернее Никольского монастыря, между автостоянкой и кирпичным зданием туберкулезного диспансера спряталась Федосеевская община в бывшей женской части Преображенской общины.

Корпуса и ограда. Архитектурный ансамбль этой части сохранился со времен постройки почти без изменений, а сама женская часть была более обширной и упорядоченной. Ныня вся она принадлежит федосеевцам - второму по времени возникновения (1706 год) и самому крупному течению беспоповства, отколовшемуся от поморцев из-за того, что те сотрудничали с "властью антихриста" - например, молились за царя. Федосеевцы (или старопоморцы) - более радикальное крыло, они сохранили только 2 православных обряда (Крещение и Покаяния), отвергали бракосочетание, и их принципиальная позиция - неприятие любой существующей власти. По ссылке - официальный сайт федосеевцев.

Официально вход для не-федосеевцев сюда закрыт. Честно говоря, мне было страшновато, так как знакомые студентки рассказывали много "страшилок" о фольклорных экспедициях в староверческие сёла - вплоть до того, что их могли ударить по голове поленом или окатить ледяной водой на входе в дом.
Но всё обошлось: у входа меня встретил мужик-строитель, с явным поморским акцентом спросил, чего я хочу, и хотя я честно сказал, что я новообрядец, пропустил меня внутрь, наказав только не молиться там.

У федосеевцем существовало такое понятие, как "мирщение" - осквернение через контакт с чужаками. Случайное мирщение снималось специальным обрядом, сознательное - 6-недельным постом. Отсюда сведения о "недружелюбности" староверов в деревнях - мирщение происходило через соприкосновение с чужаком, или через еду и питьё из общей посуды. Впрочем, нередки были и случаи, когда староверы угощали заезжего путника - но после им приходилось уничтожить осквернённую посуду.
В прошлом к замирщению приводило трехперстное крещение в присутствии старовера - именно с этим связан нынешний запрет молиться в общине для чужаков.

Внутри общины было просторно, тихо и пусто. Но это был настоящий монастырь, в исконном смысле слова.

Ведь монастырь - это ни что иное, как крепость. Твердыня Веры, где монахи держали оборону от бесов, и только чистота и набожность могли защитить монастырь от "взятия" Тьмой. Однако за последние века в новообрядческой церкви это понимание было утрачено.
Беспоповцы же жили в постоянной уверенности: кругом антихрист, то есть кругом враги. Отсюда недоверие к чужакам, отсюда и исконный дух в их монастыре. Очевидно, у федосеевцев глаз намётанный: ведь несмотря на запрет, меня спокойно пропустили вовнутрь - видимо, почувствовали, что я не враг.

Главный храм общины - Крестовоздвиженская церковь (1809-1811), сохранившаяся в первоначальном облике.

На входе - предупреждение: запрещено молиться в храме посторонним, а священникам иных конфессий входить сюда дозволено лишь в гражданской одежде. Я вошёл и постоял в притворе... Но попал словно в 17 век! Тёмный зал, голос старой монахини, читавшей молитву на чистейшем старославянском, суровые бородатые монахи, похожие на изваяния, десятки древних икон, и ощущение невероятной силы - словом, всё то, что представляешь себе, вспомнив Русь времён Ивана Грозного.

Вид сзади - Крестовоздвиженская церковь фактически является часовней, так она и называлась исторически:

Беспоповцы стали таковыми вынужденно: еще в 17 веке у староверов не осталось епископов, то есть некому было рукопологать священников. Менее радикальные течения староверов воспринимали никонианство как "инославие", то есть переход в староверие осуществлялся через миропомазание - и они могли принимать беглых священников из никониан - так образовалось поповство. Более радикальные течения приправнивали никониан к еретикам и иноверцам, переход в старообрядчество осуществлялся только через повторное Крещение, а о приёме в свои ряды никонианских попов не могло быть и речи.

Внутри церкви, как и в других старообрядческих храмах, очень много древних и уникальных икон. Ведь староверы веками хранили иконы, существовавшие еще до Раскола или написанные позже, но в характерной манере. Традиционно икон у них было больше, чем могли вместить немногочисленные храмы - поэтому каждый храм становился настоящей сокровищницей икон, и даже 500-600-летние иконы у староверов не такая уж редкость.

Федосеевская община сохранила первоначальную планировку - вокруг церкви расположены жилые корпуса (причем как мужские, так и женские на одной территории), только один из которых, восточный, отделён забором.

В каждом из корпусов устроена моленная, вынесенная в отдельную пристройку. В западном надвратном корпусе моленная расположена над входом, перпендикулярно зданию.

а в южном и северном корпусах - в конце здания:

Такая вот простая и совершенная структура. В сочетании с пустотой и висящим в воздухе напряжением, ощущением "они не войдут сюда" эта структура довершала ощущение того, что я в крепости.
Пытаться проникнуть сюда без разрешения очень не рекомендую. Ничего не утверждаю, просто осталось ощущение - не надо!

Между двумя монастырями - дорога к Преображенскому кладбищу, к которому почему-то примыкает небольшой рынок - много милиции, кавказцев и явно криминальных элементов. Само кладбище - огромного размера, и совсем непохоже на заповедное Рогожское кладбище. По правде говоря, мне там было довольно противно находиться даже 15 минут, а некоторые там уже по 100-200 лет покоятся...

На кладбище меня интересовала Никольская часовня "О девяти крестах", расположенная в сотне метров от входа:

Часовня "О девяти крестах" была построена тем же Соколовым в 1804 году, и по-моему это настоящий шедевр. Хотя это и всего лишь небольшая кладбищенская часовня, оформление ее просто потрясающее:

К ней вплотную примыкает надмогильная часовня Креста Господня 1879 года постройки - черная, будто чугунная:

И старые могилы:

На кладбище я в очередной раз столкнулся с антифотографами.
Первый разговор был с охранниками у входа:
-Эй! Не щёлкай тут, нельзя!
-Ну хоть часовню-то можно?
-Часовню можно, подойди и щёлкай вблизи. Только чтоб имена на памятниках не попадали в кадр!

Второй разговор - с дворником около еще одной, не сфотографированной часовни (того же типа, что и часовня Креста):
(мерзким козлиным голосом) -Тут снимать запрещено. Вот охрана увидит - так тебе наваляет!
-Мне охрана разрешила часовню заснять.
-Мне плевать, что тебе охрана разрешила. Кладбище - собственность ГУП "Ритуал". Получи там разрешение и снимай, а сейчас пошёл отсюда, и чтоб я тебя не видел!

Честно, я был в шоке. Кладбище - СОБСТВЕННОСТЬ?! Интересно, и что "Ритуал" может делать с этой собственностью? Имеет ли юридическое право, например, организовать party для гламурной элиты с братской могилой ветеранов ВОВ вместо танцплощадки? Или всё же такая формулировка - плод больного воображения дворника? Последнее - весьма вероятно, так как психологию кладбищенского дворника я представить вполне могу. На такие работы идут явно не от хорошей жизни, причём "не хорошей" не в плане денег.

От общины я пошёл в сторону метро "Преображенская площадь", мимо конструктивистского квартала:

Кстати, ведь это район Семёновской и Преображенской слобод, где находились "потешные полки" Петра Великого, и у входа в метро стоит памятник Сергею Бухвостову - первому солдату петровской армии. Но это уже совсем другая история.

Москва! Яркая, шумная, искренняя, это огромный мегаполис, но в нем так тепло и уютно. Здесь каждая улица имеет свою историю и наш Восточный округ не исключение.
Мы начали знакомиться с историей Преображенского района.
И те дома, и храмы, мимо которых мы ходим каждый день, приоткрыли свои тайны. Какое это увлекательное занятие – знакомиться с родным городом!
Мы удивились, когда узнали, что на Преображенке издавна жили старообрядцы, и это место долгое время считалось центром древлеправославной поморской церкви. Сначала мы пришли к Успенской церкви, в которой молятся поморцы брачного согласия. Красно–белое здание, раскрашенное белоснежной лепниной, будто стремиться ввысь, смотришь и невозможно насмотреться!
Но еще в больший восторг привела нас Крестовоздвиженская церковь Федосеевской общины. Эту церковь редко кто видел, она находиться на территории, закрытой от посторонних глаз. Построенная по типу средневековых крепостей, она окружена плотной кирпичной стеной, а заходить и молиться могут только члены общины. В центре шумной и суетливой Москвы вдруг открылся нам неповторимый уголок старой Москвы. Мы были поражены, когда увидели мужчин в черных кафтанах и с бородами, а женщин в сарафанах и больших платках, застёгнутых булавкой, все с лестовками и подручниками.
Крестовоздвиженская церковь стоит в самом центре храмового комплекса. Мы побродили по парку, полюбовались на Надвратную церковь, познакомились с духовным наставником общины Новосёловым Владимиром Михайловичем, посмотрели обряд Крещения и услышали интересный рассказ о возникновении местной общины.
Владимир Михайлович рассказал нам о возникновении общины.
Понятие старообрядцы возникло на Руси в конце XVII века, когда часть верующих не согласилась с новшествами, введенными на церковном соборе 1666-1667 годов, и продолжала осуществлять богослужения по старым обрядам. Со временем старообрядцы разделились на два основных течения: поповцы, т.е. приемлющее священство, и беспоповцы, т.е. священство не признающих. В свою очередь эти течения также разделились на целый ряд направлений.
Находясь в оппозиции официальной православной церкви, старообрядцы на протяжении всей своей истории подвергались гонениям. Однако временами государственная власть проявляла к ним относительную терпимость, что позволило вполне официально существовать целому ряду различных общин старообрядцев.
Преображенская старообрядческая община в Москве появилась в 1771 году во время эпидемии чумы. Тогда, монастырской общине старообрядцев-беспоповцев были отданы земли недалеко от Преображенской заставы для создания кладбища. Организацию деятельностью общины взял на себя купец И.А. Ковылин. При нем была построена Успенская церковь в псевдоготическом стиле, являющаяся сейчас, самым старым зданием на территории. Рядом с церковью были построены мужской и женский корпус обители. В женской части был устроен богадельный дом. В начале XIX века территория общины и кладбища была обнесена каменной оградой с башенками, а над воротами появилась небольшая пятиглавая Воздвиженская церковь. Позднее вся мужская половина обители была превращена в Никольский единоверческий монастырь, а после революции вся обитель была упразднена.
При Николае I, в период притеснения старообрядцев, в 1854 году Успенская церковь была преобразована в единоверческую. Здесь был освящен придел св.Николая, по которому церковь стали называть Никольской. В 1866 году на территории мужской обители был создан Никольский единоверческий монастырь. Оставшаяся у старообрядцев обитель стала называться Преображенским богадельным домом.
Адрес Преображенской общины: Преображенский вал дом 17.
Успенская (Никольская) церковь, имеющая адрес Преображенский вал дом 25, в настоящее время разделена на две части: старообрядческую и православную.

Входная группа мужского двора Преображенского «кремля», он же староверческий монастырь, вид снаружи. Фото Ю.Звездкина
Входная группа мужского двора Преображенского «кремля», он же староверческий монастырь, вид изнутри. Фото Ю.Звездкина

Староверческий монастырь на Преображенском валу, колокольня. Фото Ю.Звезкина

По материалам нашей живой экскурсии «Кремль, о котором вы не знали, или Староверы на Преображенке с посещением старинного кладбища», на которую можно записаться .

Рассказывает экскурсовод Ирина Стрельникова:

История Преображенского «кремля» связана с обращением в старую веру одного замечательного человека – Ильи Алексеевича Ковылина (того самого, который купил кремлевские Львиные ворота, ). Владелец кирпичного завода в селе Преображенское, где с некоторых пор поселились староверы. Убежденный их учением, Ковылин во вполне сознательном возрасте перешел в старую веру – его повторно крестили в 1768 году, в 37 лет. А всего через три года он, проявив чудеса изобретательности и таланта договариваться, уже основал в Преображенском староверческое кладбище и при нем первую за долгие годы преследования раскольников староверческую часовню. Мы ведь помним, что со времен реформы Никона, с 1656 года официальная православная церковь считала крестящихся двумя перстами еретиками и не просто строить им ничего не разрешала, а просто-таки жестоко преследовала. Так что Ковылину, можно сказать, удалось совершить невозможное.

Тут на самом деле необходим небольшой экскурс по староверию. Дело в том, что видов и подвидов старой веры — великое множество, и староверы разных общин настолько разные, что, кроме двоеперстия, хождения крестным ходом посолонь, краткого написания имени Божьего — Исус да земных поклонов, общих черт, пожалуй что, и нет. Ну вот так же, как мало общего между англиканами, лютеранами и пуританами (хотя все они — протестанты). Сегодня речь у нас идет о староверах-беспоповцах. Которые тоже, в свою очередь, были совсем неоднородны, и уже в конце XVII века делились на три общины: крупные федосеевскую (как появились федосеевцы и кто такой Феодосий можно почитать ) и поморскую и ещё малочисленную филлиповскую. С Преображенским «кремлем» и Преображенским кладбищем связаны первые две. Тоже, кстати, отнюдь не во всем согласные между собой, но все же скорее схожие, чем различные, и тесно друг с другом связанные. Кому интересно, в чем разница, можно полюбопытствовать здесь , остальных не будем утомлять подробностями. В отличие от менее радикальных староверческих общин, беспоповцы крещение в «никонианской» официальной православной церкви Московского патриархата не признают совсем . Вот и перекрещивают новообращенных заново. Именно поэтому они и беспоповцы – им просто неоткуда взять попов. Если какой-то поп и переходил к ним, при новом крещении его рукоположение в священники отменялось. При этом сами они рукоположить никого не могли — для этого нужен епископ. А епископов-раскольников как-то не нашлось (опасное это было дело, тут и до костра могло дойти)… Иноземных епископов (в том числе греческих, да хоть с Афона!), давно перешедших к троеперстию, федосеевцы и поморцы за православных в принципе не считает, русских «никониан» тем более… Менее радикальные старообрядцы, не требовавшие перекрещивания, могли позволить себе принимать беглых священников из никониан – именно так образовалось поповство, в свою очередь тоже со временем расколовшееся на два направления . А федосеевцы с поморцами – увы…. А нет священников – значит, нет и таинств (за исключением двух, разрешенных мирянам по нужде: крещения и исповеди). В том числе нет и брака, раз некому венчать. Федосеевцы и поморцы некоторое время дружно придерживались так называемого безбрачного согласия.

До 80-х годов XVIII века беспоповцы так и прожили. То есть лет 100 не рожали детей. Некоторое время их это не слишком заботило – Никоновская реформа воспринималась ими как явный признак Апокалипсиса. Ощущение наступающего конца света было для староверов таким реальным, что иной раз доходило и до курьезов. Об этом мы, впрочем, уже рассказывали в заметке . В общем, если конец света случится вот-вот, какие уж тут дети… Ну а воспроизводились общины федосеевцев и поморцев исключительно за счет активной проповеди среди православных, немалое число которых старообрядцам удавалось обратить в собственную веру. Чиновник Кабалеров в 1851 году писал в донесении в Петербург: «<Староверы> хитро умеют не только подмечать людей, находящихся в затруднительном положении дел хозяйственных, но и вовлекать в такое положение, особенно склонных к расколу, и потом дают им способ выйти из такого положения, и даже обеспечивают их на будущее, жертвуя на этот предмет значительные деньги»… Попросту говоря, переходя в старую веру, человек мог рассчитывать на материальную помощь от общины, либо на беспроцентный кредит на открытие или развитие собственного дела. Чем многие люди с предпринимательской жилкой охотно и пользовались (и во многом именно этим объясняется такая высокая концентрация староверов среди русских предпринимателей XIX века). Вы спросите: а откуда у общины были такие деньги? Из пожертвований и завещаний (а кому еще завещать, если нет детей?). В общину изначально входило несколько состоятельных купцов, а дальше капитал за счет привлечения в общину

все новых и новых талантливых предпринимателей только увеличивался . К середине XIX века совокупный капитал федосеевской общины превышал 6 млн рублей. Вообще, соцэкономисты пристально изучают феномен повышенной успешности в бизнесе протестантов в Европе и староверов в России. Есть определенное сходство в экономическом смысле между кальвинистами (тоже своего рода беспоповцами) и нашими староверами. И те, и те успешны в бизнесе во многом благодаря особой этике. Отношение к труду у них особое: праздность считается грехом, а любая работа (хоть золотарем, хоть могильщиком, хоть врачом) одинаково почетна. Расточительство — тоже грех. Промышленник живет немногим богаче своих рабочих, потому что не может позволить себе греховную роскошь накануне Страшного Суда. А, значит, заработанное он зря не тратит, все пускает в дело. Вот этого вот извечного как к стяжательству, чему-то не вполне достойному, у староверов нет. Зарабатывать, наживать капитал для них – не стыдно. Это не стяжательство, а богоугодное дело, ведь на заработанное тобой живет и спасается от греховного, предавшегося Антихристу мира вся община.

Вот так и Илья Алексеевич Ковылин зарабатывал не ради личного обогащения, в для своей Преображенской общины федосеевцев. И как результат — создание настоящего центра беспоповства — Преображенского кладбища. Все началось с чумы 1771 года. Ковылин воспользовался ею как поводом получить от властей послабление от вечных преследований общины. Со своими общинниками он взялся лечить заболевших чумой, для чего был устроен карантин. Там больного изолировали и в меру сил лечили (конечно, чума не лечится. Но можно укрепить иммунитет больного, поддержать его силы должным уходом и, возможно, организм сам справится). Но первым делом, конечно, приобщали к своей вере, то есть крестили. Интересно, что староверы не признают «обливного» крещения — только троекратное погружение в воду с макушкой. Для этой цели в Преображенском использовался Хапиловский пруд. А дело, между прочим, происходило глубокой осенью и в начале зимы. Вода в пруду — можно представить какая. Так вот было немало случаев, что больные после этой ледяной ванны шли на поправку. Что, впрочем, не противоречит медицинской науке — шок ведь иных убивает, а другим стимулирует иммунитет… Ну а если больной все-таки умирал — староверы его отпевали и хоронили (больше никто себя такими вещами не утруждал – смертей для этого было слишком много, эпидемия унесла около 100 тысяч жизней, то есть половину тогдашнего населения Москвы). Для этого им и разрешено было устроить Преображенское кладбище и при нем — часовню. Заразиться же федосеевцы не боялись – что может вообще напугать людей в ожидании скорого конца света?

Тут, конечно, надо отдать должное человеколюбию тогдашней власти. Между вариантами «пусть помрут и лягут в землю неотпетыми, лишь бы не переходили в запрещенную старую веру» и «пусть перекрещиваются, авось выживут, или по крайней мере получат христианское погребение» граф Григорий Орлов выбрал второй (о том, как Григорий Григорьевич был прислан из Петербурга бороться с московской чумой и как ловко распорядился, мы рассказываем на нашей экскурсии ). Как бы то ни было, расчет Ковылина удался. Благое дело для города — чумной карантин — сделался его пропуском к нужным людям. Илья Алексеевич не скупился ни на щедрые званые обеды, ни на подарки влиятельным персонам. И в конце концов сумел попасть на прием к самой матушке-Екатерине. Ведь но задумал построить при Преображенском кладбище целый комплекс — богаделенный дом для староверов-федосеевцев: мужскую и женскую обитель для малоимущих или просто желающих жить праведной жизнью, строго говоря не монастырь, но заведение с монастырским строгим уставом… С двумя большими храмами — на женском и мужском дворе. Ну то есть тот самый Преображенский «кремль». На это нужно было еще ухитриться получить разрешение. И… императрица не то, чтобы разрешила… Она, скажем так, не запретила. То есть просто промолчала в ответ на вопрос: можно ли. И этого оказалось достаточно. Ковылин построил все это на собственные средства. Ну и Львиные ворота заодно прикупил…

«Кремлем» Преображенскую обитель стали называть за неприступность стен. Построил его архитектор Федор Соколов (между прочим, спроектировавший здание арсенала в Московском Кремле). Который явно находился под влиянием Василия Баженова с его сказочными «псевдоготическими» павильонами Царицына…

О богаделенном доме староверов в Преображенском можно говорить и как о монастыре. Хотя пострига обитатели не принимали. Но ведь им постриг и не требовался, федосеевцы и так жили безбрачно. Вот как описывает порядки в их обители царский чиновник, посланный с расследованием: «Съестные припасы, купленные на рынке, окуривали ладаном, все потребные вещи шили сами, на головах выстригали маковицы, на руках носили лестовицы (кожаные приспособления для отсчета молитв, изначально используемые на Руси, но позже замененные православными на четки, а староверами, естественно, оставленные в прежнем виде - Прим. СДГ). Мужчины, замеченные в нетрезвости, подвергались поклонам, а на женщин надевалась волосяная рубаха и подвязывалась железной цепью».

Деятельность Ковылина сильно подстегнула рост общины. К концу его жизни прихожан Преображенского кладбища было уже около 10 тысяч… Чему, впрочем, весьма способствовало разрешение на брак и деторождение, в конце концов полученное жившей в Преображенском по соседству с федосеевцами беспоповской общиной поморцев от своих духовных наставников в 90-х годах XVIII века. Правда, сам Илья Алексеевич Ковылин был непримиримым борцом с этим нововведением и не позволил федосеевской общине пойти по пагубному пути деторождения. Но, как только в вопросе о браке две почти родственные общины разошлись, те федосеевцы, которым невмоготу было безбрачие, стали активно переходить в поморцы. Так именно и поступил славный представитель династии Морозовых — Елисей Саввич. При этом он не утратил связей с федосеевской общиной Преображенского кладбища, а в итоге на нем и упокоился. Какой бы фанатичной ни была его вера (о его поразительной сосредоточенности на Антихристе мы ), все-таки на монашескую жизнь он был не согласен. При этом находились и поморцы (часто пожилые), недовольные нововведениями и уходившие в федосеевцы. Между переходами туда-сюда успевали родиться дети, общины росли…

Кстати, московским поморцам тоже ведь нелегко было выбить у своих духовных пастырей, живших в суровом, северном Выговском монастыре, разрешение на брак. Но тут сыграли роль те самые новообращенные купцы. Мало того, что крест безбрачия тяжек сам по себе, так еще и заработанное и накопленное имущество не все хотели оставлять общине, частная собственность предполагает наследников. Опять же, конец света явно затягивался, и на проблему невозможно стало и дальше закрывать глаза! Договорились так: пусть брак, как таинство явное, невозможен, венчать супругов некому. Но могут же быть невидимые, духовные таинства! Для Бога невозможного нет. Для заключения браков был разработан обряд: родители благославляли молодых иконами в храме, наставники общины читали соответствующие молитвы… В конце концов, эти же самые наставники (не священники, а уважаемые общиной «простецы») совершают же крещение, принимают исповеди, отпевают умерших… Ну и заключение брака вошло в их компетенцию. При этом выговские старцы не уставали напоминать, что, как ни крути, истинная-то правда и благодать – все-таки в безбрачной жизни. И только из снисхождения к слабости человеческой они вообще согласились на это вот всё… Илья Алексеевич Ковылин снисхождения проявить не пожелал. С этих пор общины окончательно разделились, и поморцам пришлось подыскивать себе другое место…

Власти, конечно, по-прежнему с неодобрением смотрели на все, что происходило вокруг Преображенского кладбища. Но степень этого неодобрения была разной и зависела от характера венценосца. Хуже всего староверам пришлось при Николае I, не терпевшем вольдомумия, в том числе и в вопросах веры. Первые его указы, направленные на борьбу с раскольниками (например, указ 1826 года об уничтожении всех молелен, основанных за десять и более лет до издания указа), федосеевцам удалось парализовать взятками. Но в В 40-х годах Преображенский мужской двор был у них все-таки отобран в пользу единоверческой церкви . Кстати, именно тогда к Николо-Успенской церкви была пристроена алтарная часть — изначально апсиды не было и быть не могло, ведь нет священников — незачем и алтарь. Так что, строго говоря, беспоповцы никогда не строили храмов — только часовни, просто иной раз — довольно большие.

Ну а что насчет выселенных с мужского двора общинников-федосеевцев — они просто переехали на женский двор к общинницам, заняв отдельный корпус. Шли годы, и московские федосеевцы все больше склонялись к тому, что поморцы в чем-то правы. Для тех, кто тем или иным образом вступил в брак, делались послабления: их больше не изгоняли из общины и из храма, теперь им разрешили молиться вместе со всеми, но только молча, про себя и без крестного знамения… Что, впрочем, вызвало жесткое осуждение со стороны других федосеевских общин — например, Казанской. (Вообще, находить столько принципиальных причин для разногласий, как это делают русские староверы, не умеет, наверное, ни одно другое человеческое сообщество…) Но тут случилась революция, и староверам стало не до раздоров и споров. Гонения на веру, развернувшиеся в первые годы советской власти, коснулись всех: православных, поповцев, беспоповцев… Воинствующие атеисты этих тонкостей не разбирали. И отобрали у староверов все жилые и хозяйственные помещения Преображенской обители, кроме Крестовоздвиженской церкви женского двора. Все остальное отдали под беженцев из голодающих губерний.

Но особенно пострадал мужской двор: там зачем-то снесли колокольню (позже она была восстановлена) и большую часть стены, причем осовободившуюся территорию даже толком ничем и не застроили. Хорошо еще, храмы не снесли, как-то руки, видимо, не дошли. Ну а на участок, образовавшемся между стенами женского и остатками мужского двора, в 1932 году был переведен с Сухаревской площади колхозный рынок. (Кстати, Преображенский рынок действует до сих пор, и там весьма неплохой выбор сезонных овощей и фруктов).

При этом то, что осталось от Мужского двора, было разделен пополам: половину, отобрав у единоверцев, отдали на этот раз обновленцам А когда Сталин во время войны изменил отношение к православной церкви и упразднил обновленцев — РПЦ Московского патриархата. А половину в 30-х годах предложили занять поморцам, у которых только что отняли их собственную святыню и духовный центр — дивной красоты церковь в Токмаковом переулке (). Так федосеевцы с поморцами снова оказались по соседству: одни на женском дворе Преображенского «кремля», другие на мужском. Время не способствовало раздорам — надо было выживать. Ну а с конца 80-х государство стало постепенно возвращать им строения комплекса, и жизнь в Преображенском «кремле» наладилась. В итоге общины живут очень дружно. Те, кому надо жениться — переходят в поморское согласие и составляют приход Николо-Успенской церкви. Пожилые и одинокие часто предпочитают присоединиться к федосеевцам: остаться при этом жить в миру, у себя дома (и ходить на службу в Крестовоздвиженскую церковь), или поселиться в одной из келий обители, которая опять действует на женском дворе (и опять там есть корпус для мужчин, и есть для женщин) — это уж как кому угодно. Бывает, что и наставники переходят из поморцев в федосеевцы, и это не вызывает раздоров или осуждения. Эти две общины теперь — как сообщающиеся сосуды. В конце концов, не все же староверам только разделяться да ссориться между собой…

Сейчас постороннему человеку на женский двор, за стену, войти затруднительно. Все-таки там обитель со строгим монастырским уставом. Зато на мужской двор — можно. И даже в Николо-Успенскую церковь пустят. Главное — быть правильно одетым, не креститься там троеперстно, внутри храма без особого разрешения не фотографировать и ничего ни в коем случае не трогать. И, знаете, я бы такой возможностью не пренебрегала! Во-первых, там немыслимое собрание древних икон (любой музей позавидует). А во-вторых, Федор Соколов — отличный архитектор. И сквозь круглые оконца внутрь проникает такой ясный, такой четко очерченный, такой мощный поток света, что любо-дорого глядеть.

При этом на западной половине мужского двора и в притворе Николо-Успенского храма так и остались православные официальной РПЦ. Внутри храм перегорожен, входы у конфессий – разные. И нельзя сказать, что они уживаются мирно и без проблем (ну вот не может быть простого финала у этой крайне запутанной истории!). Во всяком случае автор этих строк, заглянувшая к староверам пообщаться и прикупить кое-какую исследовательскую литературу (на основе которой все это в итоге и написано), была решительно атакована православной прихожанкой, вставшей на пути и попытавшейся физически не пустить к еретикам-беспоповцам. То есть страсти по-прежнему кипят, словно и не прошло со времен Никона три с половиной века… Ну, что ли, помоги нам всем, Боже…

Ну и под конец — еще немного фотографий. Просто порассматривать.

P.S. О династии купцов-староверов Носовых той же самой общины Преображенского кладбища — на нашей .

Пока не снесли большую часть стены и не застроили все вокруг — выглядел «кремль» еще эффектнее. Фото с сайта www.pastvu.com